Частица на краю Вселенной

Открытие бозона Хиггса – это не конец физики элементарных частиц. Бозон Хиггса оставался последним элементом Стандартной модели, но он открыл ворота в физику за рамками этой модели. В ближайшие годы мы будем использовать бозон Хиггса для поисков (и, надеюсь, изучения) темной материи, суперсимметрии, дополнительных измерений и всех других явлений, необходимых для объяснения поступающих в изобилии новых данных. Открытие бозона Хиггса – это конец одной эпохи и начало другой.

Глава 13

Ради чего стоит защищать родину

Почему стоит заниматься физикой элементарных частиц и что будет с ней дальше

В 1969 году Роберта Уилсона, руководившего строительством Фермилаба, вызвали на заседание Объединенного комитета по атомной энергии при Конгрессе США, чтобы помочь сенаторам и представителям нижней палаты понять, для решения каких задач предназначен этот многомиллионный проект. Тот день стал поворотным в истории физики элементарных частиц в США. Манхэттенский проект по разработке атомной бомбы создал у физиков ощущение своего могущества и легкости получения денег на свои проекты. Но сейчас политики задумались, даст ли поиск новых элементарных частиц стране к что-то столь же ценное, как, например, новый вид мощного вооружения. Сенатор Джон Пасторе от штата Род-Айленд прямо спросил Уилсона: «Сможет ли этот ускоритель каким-то образом усилить безопасность страны?», на что Уилсон искренне ответил: «Нет, сэр, не думаю».

Можно представить, как озадачили сенатора слова Уилсона – скорее всего, он ожидал услышать ритуальные заявления о том, что конечно же, лаборатория Ферми сыграет решающую роль в поддержании баланса сил с Советским Союзом. Этот аргумент в те годы срабатывал для обоснования любых капиталовложений, и сенатор переспросил, действительно ли нет вообще никаких надежд на это, и опять Уилсон просто ответил: «Вообще никаких». Но нельзя стать сенатором, не обладая определенным упрямством, и Пасторе предпринял третью попытку получить нужный ответ, и чтобы удостовериться точно, что он правильно понял ответ Уилсона, переспросил еще раз: «Действительно ли ускоритель не представляет никакой ценности в этом отношении?»

Уилсон был достаточно умен, чтобы услышать намек: если он хочет, чтобы Конгресс финансировал его амбициозный, хотя и непонятный многим проект, он должен сказать что-то более весомое. Но Уилсон не отступил от своей первоначальной позиции, и этот его ответ стал одним из самых ярких в долгой истории многочисленных попыток ученых объяснить, почему они делают то, что делают: «Он [ускоритель] имеет отношение только к уважению, с которым мы относимся друг к другу, к достоинству человека, к нашей любви к культуре. Он имеет отношение к тому, насколько мы хорошие художники, хорошие скульпторы, великие поэты. Я имею в виду все, что мы действительно ценим в нашей стране и что делает нас патриотами, и хотя он не имеет ничего общего с защитой нашей страны напрямую, он имеет отношение к тому, ради чего ее стоит защищать».