E=mc2. Биография самого знаменитого уравнения мира

Лавуазье и масса

Лавуазье нашел элегантного биографа в лице Артура Донована — см. Arthur Donovan, «Antoine Lavoisier: Science, Administration, and Revolution»[159] (Oxford, England: Blackwell, 1993). Книга Jean-Pierre Poirier, «Lavoisier: Chemist, Biologist, Economist»[160] (перевод на английский) (College Park, Penn.: University of Pennsylvania, 1996) является более исчерпывающей, однако для начального чтения она трудновата. Роберт Дарнтон более тридцати лет занимался исследованиями жизни внешне благовоспитанного французского общества в период деятельности Лавуазье и его книга Robert Darnton, «Mesmerism and the End of the Enlightenment in France»[161] (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1968) прекрасно воссоздает исторический фон этой деятельности и в особенности те общественные настроения, которые сыграли в судьбе Лавуазье столь роковую роль. Что касается Марата, я советовал бы обратиться к небольшому сочинению написанному молодым Луи Готтшалком: Louis Gottschalk, «Jean Paul Marat: A Study in Radicalism»[162] (первое изд. 1927, переиздание Chicago: University of Chicago Press, 1967). Если поблизости от вас имеется хорошая библиотека и вы хотя бы немного владеете французским, вас несомненно возьмут за живое полученные из первых рук свидетельства о тюремной жизни и судах времен Революции, приведенные в книге Adrien Delahante, «Une famille de finance au XVIIIe si?cle», 2 vols (Paris, 1881).

Книга Stephen Toulmin и June Goodfield, «The Architecture of Matter»[163] (London: Hutchinson, 1962) будет особенно полезной тем, кто хочет разобраться в настроениях эпохи Лавуазье, тогда как в книге «The Origins of Modern Science 1300–1800»[164] by Herbert Butterfield (первое изд. London, 1949) использован более серьезный лобовой подход к этой теме. В большей мере посвященный собственно физике и доведенный до двадцатого столетия рассказ содержится в книге Max Jammer, «Concepts of Mass in Classical and Modern Physics»[165] (New York: Dover, 1997), включающей и такие лакомые кусочки как правдоподобие предположения о том, что слово «масса» ведет свое происхождение от древнееврейского слова, которым обозначалась маца, а также рассказ о связи закона сохранения массы с представлением о quantitas mataeriae , «количестве материи», с помощью которого последователи Фомы Аквинского старались объяснить, что на самом деле происходит во время пресуществления, совершающегося в ходе католической мессы.

Что касается недавних подходов, здесь особой свежестью отличается работа Frederic Holmes, «The Boundaries of Lavoisier's Chemical Revolution»[166] в Revue d'Histoire des Sciences ,48 (1995), pp. 9-48. Написанная Морисом Гросландом (Maurice Crosland) глава книги «The Ferment of Knowledge»[167], George S. Rousseau, ред. (New York: Cambridge University Press, 1980) хорошо рассказывает о том, какие мысли, возможно, владели Лавуазье во время его опытов с металлами. Попробуйте также прочесть эссе Perrin, «The Chemical Revolution: Shifts in Guiding Assumptions»[168], pp. 53–81 в сборнике «The Chemical Revolution: Essays in Reinterpretation»[169] (специальный выпуск журнала Osiris , 2nd series, 1988).