|
Молодой племянник, РОБЕРТ ФРИШ , сумел покинуть Данию еще до вторжения немецкой армии. Фриш благополучно добрался до Англии, но, поскольку он был гражданином страны, с которой Англия воевала, к секретным работам по созданию радара его не допустили, и это дало ему время для проведения расчетов, показавших, что создание бомбы требует гораздо меньшего количества урана, чем то предполагалось. Эти расчеты и стали основой секретного меморандума, который привел, — когда его, наконец, извлекли из сейфа Лаймана Бриггса, — к началу работ по разработке в США атомной бомбы. Фриш играл в Лос-Аламосе важную роль, однако к марту 1945 года он уже возвратился в Кембридж и оказался в Кавендишской лаборатории именно в тот момент, когда в нее заглянул молодой Фред Хойл, нуждавшийся в списке масс различных ядер, который помог бы ему в разработке возникшей у него идеи о том, каким образом внутри звезд формируются химические элементы. Фриш снабдил его таким списком. После войны Фриш, сменивший имя на «Отто», оставался таким же непоколебимым англофилом, каким был прежде, хоть и придерживался навсегда оставшегося неизменным мнения о том, что такое явление как «погода» возникло в Британии совсем недавно, — только так, полагал Фриш, и можно разумным образом объяснить то обстоятельство, что англичане то и дело заводят разговор об этой самой погоде. К великому удовольствию Фриша, Кембридж предложил ему в 1947 году именное профессорство — такое же, какое было предложено иммигранту более раннему, Эрнесту Резерфорду. Сразу после того, как две бомбы, которые предстояло использовать против Японии, были отправлены на острова в Тихом океане, к ДЖ. РОБЕРТУ ОППЕНГЕЙМЕРУ вернулась прежняя его саркастичность, и он вдруг начал третировать оставшихся в Лос-Аламосе сотрудников как ученых посредственностей. Немало досталось от него и Льюису Строссу, возглавившему созданную незадолго до того «Комиссию по атомной энергии» (КАЭ), и Эдварду Теллеру, в итоге Оппенгеймер нажил серьезных врагов, что и сказалось, когда созданный при КАЭ комитет по «охоте на ведьм» затеял расследование его причастности к левым партиям 1930-х, равно как и основанного на нравственных соображениях нежелания работать над созданием водородной бомбы. И в 1954 году Оппенгеймера лишили права занимать какие бы то ни было государственные должности. ЛЕСЛИ ГРОУВЗ всегда питал слабость к Оппенгеймеру. Покинув военную службу и обратившись в одного из руководителей компании «Ремингтон Рэнд», он не стал (как сделало большинство других военных чинов) безоговорочно осуждать Оппенгеймера на слушаниях 1954 года. Гроувз всегда считал, что Оппенгеймер — «настоящий гений… Лоуренс очень умен, [но] он не гений, просто трудяга. Господи, да Оппенгеймер знает буквально все. О чем с ним не заговори — он это знает. Хотя нет, не совсем так. Думаю, пара вещей, в которых он не разбирается, все же существует. Спорт, например.» — 134 —
|