|
«За железной решеткой, отгородившей буфетную стойку, были расположены деревянные подносы с жареной кониной и парами сосисок из конины. Посетители были голодны. Они сидели за своими столиками, вперив взгляд в конину за решеткой. Было обеденное время, но они ничего не заказывали… Из сорока посетителей только двое имели хоть что-то на своем столике: между стариком и зябнущей женщиной стояла кружка солодового пива. Он отхлебнул, поставил кружку на столик и уставился на конину… И это происходило не в России (курсив мой. — Е. Ф. ). На двери ресторанчика “У старого Фрица” было изображение Фридриха Великого. Ресторан, носящий имя величайшего из Гогенцоллернов, должен быть германским даже в Красном Веддинге». С 1929 по 1932 гг. Германия металась в поисках выхода. Найти его обещали и нацисты, и сильная коммунистическая партия. Между этими полюсами были еще и социал-демократы, более многочисленные, чем коммунисты, и президент Гинденбург, и националисты старопрусского типа. Все они имели массовые военизированные организации: у нацистов — штурмовики, у коммунистов — Рот-фронт, у социал-демократов — Рейхсбаннер, у националистов — Стальной шлем. Их шумные митинги, воинственные уличные шествия, кровавые стычки были повседневными элементами жизни. Другие западные страны с беспокойством следили за развитием событий. Дело было не только в том, что, как написал Никербокер, из-за предоставленных Германии займов «каждый американский гражданин — мужчина, женщина, ребенок — непосредственно заинтересован в судьбе Германии в сумме 33 долларов». Гораздо важнее было то, что (как писал он же) коммунистическая Германия означает появление Красной Армии на Рейне. Возникновение коммунистической Германии было вполне реально. В одном Берлине, где насчитывалось полмиллиона безработных, за коммунистов в 1930 г. голосовали 739 235 человек (за социал-демократов — 738 094), а за национал-социалистов почти вдвое меньше — 395 988. Разница, грубо говоря, определялась тем, что «коммунисты — это те, кто никогда ничего не имел, а национал-социалисты — это те, кто кое-что имел, но потерял все» [1], но жизнь была невыносима и для тех, и для других. Никербокер в 1931 г. объездил всю Германию, беседовал с представителями всех партий, и выраженные в его книге опасения вполне обоснованны. Еще в 20-е годы на праздничных демонстрациях в Москве можно было видеть (и я сам видел) лозунг «Советский серп и немецкий молот объединят весь мир». Провозглашали этот лозунг и коммунисты в Германии, знали о нем в США. В 20-е и даже в 30-е годы многие наши комсомольцы и вообще молодые люди комсомольского возраста носили «юнгштурмовки» — рубашку цвета хаки с открытым воротом, подпоясанную ремнем, и такого же цвета брюки или юбку; через плечо — кожаная портупея. Это была форма немецкого Союза красных фронтовиков и ее молодежной организации, которые возглавлял руководитель Коммунистической партии Германии Эрнст Тельман. Лозунг «Красный флаг от Владивостока до Рейна» звучал на коммунистических митингах и в самой Германии, и в СССР, и в США. Народ стоял перед страшным выбором. — 285 —
|