|
Таким образом, благодаря истории с этим чертежом выясняется, что: 1. Гейзенберг действительно работал только над реактором и никогда не работал над бомбой , о которой он и не думал («had no interest in building atomic bomb» [13]). Боте видит самое весомое подтверждение истинности этого в том, что будучи интернирован в 1945 г. в числе 10 немецких атомщиков в английском поместье Фарм-Холл, узнав о Хиросиме, Гейзенберг сначала объяснил работу бомбы своим коллегам совершенно неправильно. Только потом, через пару дней он во второй лекции все рассчитал и объяснил верно. 2. Сообщив Бору свой чертеж, он выдал важнейшую секретную тайну, т. е. совершил государственную измену, засвидетельствовав, что над бомбой он не работает (я глубоко благодарен профессору Бете за подтверждение всего этого в личном письме). 3. Если всезнающий Бете прав, считая, что передача этой схемы играла роль «послания совести», то верно, что моральные проблемы при создании бомбы играли для Гейзенберга существенную роль. Вспомните замечательную фразу (процитированную на с. 311) из его философского сочинения «Ordnung der Wirklichkeit», которое он начал писать как раз осенью 1941 г. Он действительно наивно думал, что все еще существует всемирное содружество физиков и на человеческие взаимоотношения можно опереться, чтобы предотвратить создание бомбы. Это, конечно, поразительная наивность, основанная, видимо, только на страстном желании не допустить атомной войны. Вышеприведенные ответы Гейзенберга и Вейцзеккера С. А. Розенталю показывают, что они эту наивность потом поняли. 4. Бумага с чертежом, показанная Бору, — важнее множества пустых слов и передаваемых слухов. Это «вещественное доказательство » антинацизма Гейзенберга и отсутствия у него всякого желания создать атомную бомбу (во всяком случае, таково же мнение Бете и Теллера). Бете добавляет: «В середине 1942 г. Альберт Шпеер, гитлеровский министр вооружения спросил Гейзенберга может ли он создать такое оружие за девять месяцев. С чистой совестью тот ответил “нет”. Ведь он не знал даже сколько чистого делящегося вещества для этого нужно. Когда друзья в некоторых случаях спрашивали его об этом, он отвечал очень неопределенно, — от 10 килограммов до нескольких тонн. Почему он этого не знал? (— продолжает Бете. — Е. Ф. ) Почему чисто интеллектуальное любопытство не побудило его исследовать свойства урана-235 по отношению к быстрым нейтронам? (Эти количественные характеристики нужно знать в первую очередь, чтобы создать атомную бомбу на основе урана-235 — Е.Ф. ) Он же мог получить его в небольшом количестве на парижском или датском циклотронах. Но он ни разу не попросил никого их померить» [13]. Видимо, не хотел знать. — 254 —
|