|
– Боже мой! Арвид! Так это ты! Ты! О, бог мой, он умер! Он застрелился! Человек стоял неподвижно, устремив взгляд прямо перед собой. Его лицо не выражало страдания, оно было только строгим, очень серьезным. – О Арвид, что ты наделал, что наделал! Как ты мог?.. Милый, если б хоть что-либо подобное пришло мне в голову, уверяю тебя, я бы осталась дома, с тобой. Но ведь ты никогда ничего такого не говорил. Ты не сказал мне об этом, когда я уходила, ни единого слова! Откуда же мне было знать, раз ты молчал? О боже!.. Ее била дрожь. Человек смотрел на нее как на чужую, незнакомую, взгляд был ледяной и бесцветный, этот взгляд проходил сквозь все, что оказывалось перед ним. Изжелта-белое лицо блестело, кровь из раны не шла, там просто было отверстие. – О, это страшно, страшно! – закричала она. – Я не хочу здесь оставаться. Уйдем сейчас же, я этого не вынесу! Она подхватила платье, шубу и шляпку и выскочила из комнаты. Йенссон последовал за ней. Они бросились вниз по лестнице, она поскользнулась и села в плевки и сигарный пепел. Внизу стояла та же рогатая старуха, она дружелюбно и понимающе ухмылялась в бороду, кивала головой. На улице они немного успокоились. Она оделась, привела в порядок свой туалет, припудрила нос. Йенссон, словно защищая, обнял ее за талию, поцелуями остановил слезы, готовые брызнуть из ее глаз, он был такой добрый. Они торопливо зашагали к площади. Черт-распорядитель по-прежнему там прохаживался, они снова на него наткнулись. – Как, уже все? – сказал он. – Надеюсь, господа остались довольны? – О, это было ужасно! – воскликнула женщина. – Не говорите так, быть не может, чтобы вы на самом деле так думали. Посмотрели бы вы, сударыня, как было в прежние времена! А теперь на преисподнюю просто грех жаловаться. Мы делаем все, чтобы человек не только не почувствовал боли, но и получил удовольствие. – Что правда, то правда, – согласился господин Йенссон, – надо признать, что стало гуманнее. – О да, – сказал черт, – модернизировано все сверху донизу, как полагается. – Конечно, ведь надо идти в ногу с веком. – Да, теперь остались только душевные муки. – И слава богу! – воскликнула женщина. Черт любезно проводил их к лифту. – До свидания, – сказал он, отвешивая низкий поклон, – и добро пожаловать снова. Он захлопнул за ними дверь. Лифт пошел вверх. – Как все же хорошо, что это кончилось, – с облегчением сказали оба, когда, тесно прижавшись друг к другу, опустились на мягкое сиденье. — 125 —
|