|
Любя, кляну, дерзаю, но не смею, Из пламени преображаюсь в лёд, Бегу назад, едва пройдя вперёд, И наслаждаюсь мукою своею. Одно лишь горе бережно лелею, Спешу во тьму, как только свет блеснёт, Насилья враг, терплю безмерный гнёт, Гоню любовь – и сам иду за нею. Стремлюсь туда, где больше есть преград, Любя свободу, больше плену рад, Окончив путь, спешу начать сначала. Как Прометей, в страданьях жизнь влачу, И всё же невозможного хочу, — Такой мне Парка жребий начертала. Здесь главное – тема стремительно бегущего времени, увядания цветов и прощания с юностью (знаменитый мотив Горация – «carpe diem» («лови мгновение»). Ронсар принес во французскую поэзию разнообразие поэтических размеров и сотворил истинную гармонию стиха. Он не заимствовал внешние формы у древних, но античность живет и дышит во всем его творчестве. Кроме того, вполне ощутимо влияние великих итальянцев. В его песнях и сонетах (всего около 600) о любви и природе ощущается нежная чувственность и грусть, возникают мотивы увядания и смерти: Титульный лист «Книги шалостей», 1553 год О, прав, стократно прав философ и поэт, Что к смерти иль концу все сущее стремится, Чтоб форму утерять иль в новой возродиться. Но была еще и политика – был эпоха религиозных войн… В «Рассуждениях о бедствиях нашего времени» (1562) Ронсар проявил себя подлинным мастером политической сатиры, поэтом-патриотом, хотя, правда, довольно непоследовательным… А его «Речь к кардиналу де Шатильон»? Блажен, кто по полю идет своей дорогой, Не зрит сенаторов, одетых красной тогой, Не зрит ни королей, ни принцев, ни вельмож, Ни пышного двора, где только блеск и ложь. …Ступай же, кто не горд! Как нищий, как бродяга, Пади пред королем, вымаливая блага. А мне, свободному, стократно мне милей Невыпрошенный хлеб, простор моих полей… Многие называют Ронсара предшественником всех лирических поэтов будущего, но отмечают как главный недостаток его поэзии однообразие внутреннего содержания, отсутствие ярко выраженной индивидуальности. Великим его признают только в качестве создателя богатой лирической формы и новых, чрезвычайно разнообразных размеров (ронсаровская строфа). Однако Ронсара любили и читали, ему подражали (в том числе и великий Шекспир), им восхищались, его слава достигла Германии и Италии, Голландии и Швеции, Англии и Польши. Более, чем скромный памятник П.Ронсару в Париже Резюме: мы полагаем, что в этом качестве лучше всего выступит одно из замечательных творений самого Ронсара… — 40 —
|