|
Мне сладко спать, а пуще камнем быть, Когда кругом позор и преступленье… А в составлении эпитафии на гроб совсем юного Чеккино Браччи, которую он стал сочинять по просьбе своего почитателя и покровителя Луиджи дель Риччо – Микеланджело упорно, отринув пятьдесят вариантов, ищет важную мысль, чтобы выразить ее значительными словами… По словам М.Эфроса, исследователя творчества Микеланджело, «…он обращался со словом с той же непреклонностью, как с мрамором, с красками, со строительным камнем, и ощущал свой стих так же весомо и плотно… В микеланджеловском слове есть дикая свежесть – не просто тяжесть, но даже стихийность… ». Это и было причиной того, почему внучатый племянник не посмел пустить его стихи в свет такими, каковы они были. Сам Буонарроти-младший был неплохим, хотя и рядовым, поэтом. Его коробила тяжеловесность микеланджеловской поэзии – он от чистого сердца хотел помочь поэту-деду приобрести внимание еще и за стихи, приобрести одобрение потомства. Строчку за строчкой он переделывал их. В 1623 году появляется переделанное первое издание книги Микеланджело «Рифмы» (Rime). Читая их, потомки могли утверждать, что поэт в Микеланджело был не вровень с мастером изобразительных искусств, не гений, а средний талант… В конце XIX века, в 1863 году, и затем в 1897 году появились на свет подлинные строки Микеланджело, вызвав, кстати, волну недоумения. Теперь некоторые и считают, что Микеланджело писать стихи совсем не умел… А может, он был слишком мудр для нас, мудр, как изваянный им Моисей? Вслушайтесь, вчитайтесь в его строки: Лишь я один, горя, лежу во мгле, Когда лучи от мира солнце прячет; Для всех есть отдых, я ж томлюсь, – и плачет Моя душа, простерта на земле. Резюме: особенности микеланджеловской речи, собственные законы его поэзии остались непонятыми и неоцененными. Для историков искусства – это лишь словесные комментарии к статуям, фрескам, зодчеству. А для историков литературы – побочное явление в итальянской поэзии… Но приходит новое время, человечество прочло достаточно, чтобы суметь оценить и постичь стихи гения, понять, что анализировать их следует так же, как его статуи и картины, что внешнее выражение и внутренний мир его поэзии неразрывны и следует учиться понимать их взаимообусловленность – ведь мы видим ее в Микеланджело-художнике. Есть истины в реченьях старины, И вот одна: кто может, тот не хочет; Ты внял. Синьор, тому, что ложь стрекочет, И болтуны тобой награждены; Я ж – твой слуга: мои труды даны — 24 —
|