|
Не аналитический строй грамматики, а уж скорее агглютинативный в смысле видимой простоты значительно впереди. Вообще же языкам, как и культурам, важно не стать одинаковыми, похожими на другие, а мочь выразить всё, что выражаемо в других языках, что есть на белом свете и нужно в жизни их народов. Учёный немец J.G. Sеume ещё в 1797 году прозорливо заметил, что «не знает никакого другого языка, кроме русского, который имел бы больше точности и звуковой привлекательности». Таких мнений тысячи: многие иностранцы считали, что в силу податливой разветвлённости своих грамматических форм и музыкального благозвучия он особенно пригоден для поэтических шедевров. М.В. Ломоносов указал на схожесть с классическими языками, распространяя его пригодность как на поэзию, так и на науку. В таких привлекательных оценках есть рациональное зерно, хотя, конечно, вряд ли стоит делить языки лингвистически на простые и сложные, культурно-психологически – на хорошие и плохие, педагогически – на лёгкие и трудные. Особенности звукового и грамматического строя, строго говоря, безразличны для пользующихся им, однако, не замечая родимых пятен, не подчиняясь самобытной особости, невозможно полноценно общаться на языке. Бездумно укрепляя в своём русском языке аналитизм, пусть даже этим что-то упрощая, мы прощаемся с национальным логизмом выражения мысли, который исторически требует избыточной дифференциации, конкретизации, точности. Не такая уж беда! Не хочется быть ригидно однозначным, потому что так часто уверенное в своей единственной правоте единомыслие оказывалось необоснованным и вредным. Взгляды на язык, его подсистемы, конкретные отдельные явления вроде объёма и дифференцированности словаря, разработанности терминологии, правил правописания во многом детерминируют его динамику. В то же время не следует категорически недооценивать и гордую вкусовую формулу «самый», «один из самых» совершенных (развитых, логичных, богатых, звучных, красивых), а то и избыточно нормативно-упорядоченный в морфологии, необоснованно усложнённый в существующей орфографии. * * *Перспективу отхода русского языка от синтетической грамматики и возможное его движение от флективного строя к аналитическому всерьёз и бурно обсуждали в ходе коллективного исследования проекта «Русский язык советского периода» под руководством М.В. Панова в середине ХХ столетия. Высказывались и отвергались разные оценки желательности или нежелательности такого движения, которое О. Есперсен, по примеру ставшего аналитическим английского языка, считал – с непростительной для крупного лингвиста наивностью – столбовой дорогой языкового прогресса вообще. Это не подтверждается реальной историей многих, если не большинства языков человечества. В те годы риторического прославления «великого, могучего и свободного» русского языка без каких-либо оговорок проблема не могла получить серьёзного научного развития. Она была, к счастью без последствий для поставивших её, молчаливо и тихо похоронена. Сегодня нам, в силу наблюдаемого в языке процветания аналитизма, стоит к этой проблеме вернуться. — 173 —
|