|
А в романе «Мастер и Маргарита» изображение зависти доведено до высшей точки – дальше уже некуда. Вспомним роман. Поэт Рюхин отвозит в психиатрическую больницу своего собрата по литературному цеху Ивана Бездомного. Тот, что называется, свихнулся, встретив на Патриарших прудах не более и не менее, как самого Сатану – Боланда. Но в то, что он встретился именно с Сатаной, конечно, никто не верит. Рюхин с трудом доставил его в клинику – и еще ему приходится выслушать там от Ивана очень неприятные вещи. Во-первых, Иван назвал его «балбес и бездарность Сашка». Ну ладно, это можно еще было списать на болезнь и помрачение сознания. Но Иван еще призвал врачей взглянуть на Сашкино «постное лицо» и сличить «с теми звучными стихами, которые он сочинил к первому числу!» Подразумевается – к Первому мая. Советские поэты считали за честь написать к этому празднику новые стихи, прославляющие советскую власть. И чтобы эти стихи напечатали на первой странице газеты «Правда»… И вот негодяйский Иван цитировал новые первомайские стихи Рюхина, глумясь над ними и над ним самим! «“Взвейтесь!” да “развейтесь!”… а вы загляните к нему внутрь – что он там думает… вы ахнете! – и Иван Николаевич зловеще рассмеялся». Тут многие советские читатели могли вспомнить неплохую, хотя и очень советскую песню на слова известного в 20-е и 30-е годы XX века «комсомольского поэта» (так их тогда называли): Взвейтесь кострами, синие ночи, Мы – пионеры, дети рабочих! Близится эра светлых годов, Клич пионеров – всегда будь готов! И вот теперь несчастный, гадко обозванный Иваном, Рюхин едет на рассвете домой из загородной больницы – на том же грузовике, на котором вез Ивана. И мучается мыслью о том, что «никогда слава не придет к тому; кто сочиняет дурные стихи». В этом неожиданном порыве честности перед самим собой Рюхин задает себе вопрос: «Отчего они дурны?» И честно себе же отвечает: «Не верю я ни во что из того, что пишу!» То есть то, в чем и обвинял его негодяй Иван, когда у него сорвало тормоза. Получается, обвинял справедливо… И тут-то у Рюхина, можно сказать, начинается настоящий припадок зависти. «Отравленный взрывом неврастении, поэт покачнулся, пол под ним перестал трястись. Рюхин поднял голову и увидел, что он давно уже в Москве и, более того, что над Москвой рассвет, что облако подсвечено золотом, что грузовик его стоит, застрявши в колонне других машин у поворота на бульвар, и что близехонько от него стоит на постаменте металлический человек, чуть наклонив голову, и безразлично смотрит на бульвар». — 53 —
|