Егор. Биографический роман

На следующее утро, четвертого ноября, выясняется – информация была неверной.

«5 ноября. Телефонный звонок. Президент подписал указ…Вице-премьер, министр экономики и финансов (то есть – главнейший пост в этот момент: экономика и финансы. – М. Ч .) – Е. Гайдар… То, что это должно было случиться, я чувствовал, и все же сообщение грянуло, как гром… Из советника я превратился в человека, принимающего решения. И теперь тяжесть ответственности за страну, за спасение ее гибнущей экономики, а значит, и за жизнь и судьбы миллионов людей, легла на мои плечи» (Е. Гайдар, 1996).

* * *

Из интервью 2003 года «Газете»:

«– Отец не говорил, что вас бросили на амбразуру?

– Ну, бросили и бросили – судьба, значит, у нас такая… Куда родина послала – туда и иди.

Он всегда был моим единомышленником, всегда поддерживал меня. Он был умный, хорошо образованный, интеллигентный человек. Он прекрасно понимал, что такое реформы после краха тоталитарной системы.

<…>

– Когда в вашей судьбе произошел этот резкий поворот и вы возглавили российские реформы, что ваша жена говорила?

– Она понимала, что это данность, неизбежность, но ей это страшно не нравилось. Она женщина и прекрасно понимала, насколько это небезопасно, причем не только для меня, но и для всей семьи, для детей. При этом она понимала, насколько это неблагодарно. Ей это все крайне не нравилось, но она знала, что об этом ее никто не будет спрашивать – это было не в традиции семьи.

И папа бы не спрашивал о подобного рода вещах.

– У вас в этом плане патриархат: мужчина принимает решения и всё?

– Нет, почему. Неправда – есть масса вещей, в которых принимает решения женщина: что приготовить на ужин, какую одежду купить детям, как построить дом… Это все решает Маша. А вопросы, как проводить реформы в России, решаю я».

15. Анатолий Борисович Чубайс

Наше поколение забыло, что система частной собственности – важнейшая гарантия свободы не только для владельцев собственности, но и для тех, у кого ее нет.

Можно ли усомниться, что у мультимиллионера, оказавшегося моим соседом, а может быть, и работодателем, надо мной гораздо меньше власти, чем у ничтожнейшего чиновника, в чьих руках государственный аппарат насилия и от чьей прихоти зависит, позволено ли мне будет жить и работать? И кто возьмется отрицать, что общество, в котором власть в руках богатых, все равно лучше общества, в котором богатыми могут стать только те, в чьих руках власть?

Ф. Хайек