|
В этот вечер, 18 августа, надо было убедить Янаева (которому Горбачев неизвестно почему так доверял, что уговорил Верховный совет, проваливший его кандидатуру на пост вице-президента, переголосовать!..) подписать указ о вступлении его в исполнение обязанностей президента СССР. Янаев отбивался: «…Я не чувствую себя ни морально, ни по квалификации готовым к выполнению этих обязанностей». Да еще стал интересоваться, что именно произошло с Горбачевым, действительно ли он болен? Из показаний Валентина Павлова: «Ему ответили: “А тебе-то что? Мы же не врачи… Сказано же – он болен!” …– Неужели вы не видите? – обращаясь к Янаеву, сказал Крючков. – Если не спасем урожай, наступит голод, через несколько месяцев народ выйдет на улицы, будет гражданская война». КГБ предлагал – в рамках своей компетенции и исторического опыта – своеобразный способ спасения урожая и предотвращения голода: танками на улицах столицы. «Официанты внесли чай, кофе. Над столом клубился табачный дым. Янаев курил одну сигарету за другой. – Подписывайте, Геннадий Иванович, – мягко настаивал Крючков». Из показаний Г. Янаева: «И тут я дрогнул и согласился подписать указ, оговорив это тем, что буду исполнять обязанности президента не более двух недель». Уж теперь-то мосты точно были сожжены. «…Когда все документы были готовы к тиражированию, Крючков предложил интернировать некоторых лидеров демократического движения, сказав, что составлен список, в котором более десятка человек. – Тысячу надо! – зашумел Павлов». Когда участники заговора покинули Кремль, «на часах Спасской башни было 0.16. Наступило 19 августа 1991 года» (В. Степанков, 2011). А на Форосе, на даче президента, с полпятого дня 18 августа отключены все виды связи, в том числе – канал управления стратегическимия дерными силами России… В четыре утра 19 августа Севастопольский полк КГБ СССР заблокировал дачу непокорного президента в Форосе. В шесть утра 19 августа 1991 года начали передавать по радио и телевидению «Заявление…» о его болезни. В семь утра по приказу министра обороны маршала Язова вторая мотострелковая Таманская дивизия и четвертая танковая Кантемировская дивизия начали движение к Москве. В девять утра у памятника Юрию Долгорукому (напротив здания Моссовета, нынешней мэрии) начался митинг москвичей в поддержку демократии и Ельцина. Генеральный прокурор России, после короткого совещания в прокуратуре, приехал в Белый дом. В своей книге он рассказывает: «…На площади перед Белым домом уже приступили к сооружению баррикад. Не обращая внимания на занявшие свои позиции танки, люди деловито таскали прямо к парадному входу все, что потяжелее. И откуда только брались в центре Москвы, на Краснопресненской набережной, с ее чисто метеным асфальтом и ровно стрижеными газонами, все эти здоровенные бревна и тяжелые металлические конструкции. А потом очередь дошла и до машин, которые депутаты Российского парламента оставляли в ту пору прямо у тротуара. — 219 —
|