|
Так же, как и руины храмов огня, развалины багин, то есть святилищ со статуями богов, известны начиная с парфянского времени. Храм Фратадара в Персеполе, по‑видимому, был восстановлен и использовался как место для богослужений при Селевкидах, так как в нем найдена вотивная табличка, надписанная по‑гречески с посвящением Зевсу, Аполлону и Гелиосу, Артемиде и Афине. Поклонение этим чужеземным богам, возможно, соединилось с зороастрийским культом, но затем, под властью парфян, снова уступило место правоверному почитанию божеств‑язата. В оконном проеме одного из близлежащих зданий есть рельефное изображение молящегося человека: обе руки подняты, в одной он держит пучок прутьев – барсом. Предполагают, что этот храм стал местом богослужений для Фратарака, династии вассальных правителей этой части Персии (Парса) при Аршакидах; из‑за ошибки в чтении имени династии он и стал известен как храм «Фратадара». Более скромным свидетельством слияния эллинистических и зороастрийских культов служит небольшое придорожное святилище Геракла Каллиника, высеченное в скале горы Бехистун, рядом с большой надписью Дария. В этом святилище есть надпись на греческом языке, указывающая, что оно устроено около 147 г. до н.э., но там же имеется и неоконченная арамейская надпись. Местоположение этого святилища тоже позволяет полагать, что им пользовались и греческие, и иранские богомольцы, а Геракл Победоносный, изображенный полулежащим с чашей в руке, отождествлялся с Вэрэтрагной, божеством Победы, которое у зороастрийцев покровительствует путешественникам. Иранцы, проходившие мимо по этому великому торговому пути под Бехистунской скалой, могли совершать приношения и молиться о защите Вэрэтрагне, в то время как греки взывали к благодетельной мощи своего бога. Смешение культур можно заметить также в развалинах большого храма в Кангаваре в Верхней Мидии (Курдистан). Эти руины сохраняли эллинистические признаки, я, по сообщению Исидора Харакского, в храме поклонялись Артемиде. Однако она – одно из отождествлений Анахиты, я в послеселевкидское время Кангаварский храм был, возможно, полностью посвящен ей. Остатки еще одного храма обнаружены в Сузах, одной из столиц Ахеменидов. Этот храм выстроен, по‑видимому, или в ахеменидское время, при Артаксерксе II, или позднее, с использованием камней, взятых из дворца Артаксеркса. Неясно, было ли это довольно скромное святилище храмом огня или же содержало изваяние божества. Для обозначения двух типов священных зданий существовало, no‑видимому, два парфянских слова. Одно из них, засвидетельствованное опять‑таки лишь на армянском языке, – *михрийан (армянское мехеан ), или букв. «место Митры». Оно, так же как и древнеперсид‑ское бразмадана, первоначально могло означать просто место для совершения богослужений высшего порядка (все они, совершаемые от восхода до полудня, находятся под особым покровительством Митры). Другое – айазан, то есть «место поклонения», соответствие древнеперсидского айадана. Слово встречается в надписи на черепке из царственной Нисы, древнейшей столицы Аршакидов в самой Парфии. — 75 —
|