Женщина и спасение мира

СОДЕРЖАНИЕ

2. Библейское понятие о сердце

Преп. Иоанн Дамаскин называет человека микрокосмом, сокращенной вселенной, потому что он содержит в себе все ее планы. Существо человека синтезирует пятидневное творение мира и являет собой шестой, завершающий день; но помимо того ему присуще особое начало, которое выделяет его среди тварей: он создан по образу Божию и как таковой он еще и микротеос. Чтобы ближе подойти к его внутреннему миру, надо ввести библейский термин сердце (евр.leb, греч. kardia) [44] .

Этот термин совершенно не совпадает с эмоциональным центром психологии. Древние евреи думали сердцем, потому что в нем соединяются все способности человеческого духа; разум и интуиция не чужды выбору и симпатии сердца. Человек является открытым существом: истина обитает в нем и действует на него изнутри, из самого источника его существа. Его отношение к содержимому своего сердца — как "места вселения" — составляет его нравственную совесть, через которую говорит Слово. Человек может сделать свое сердце медлительным, чтобы веровать (Лк.24.25), закрытым, жестким, вплоть до того, что оно будет раздваиваться от сомнений (Иак. 1.8) и даже доходить до бесовского распада на многие части (Мр. 5.9). После того как вырван трансцендентный корень (по красивому определению Платона, дух подвешен своим корнем в бесконечности), наступает безумие в библейском смысле: "Сказал безумец в сердце своем: "нет Бога" (Пс. 13.1); и тогда остается лишь соединение отдельных "маленьких сердец", "маленьких вечностей наслаждения" (Кьеркегор). Этому патологическому состоянию сердца отвечает молитва: "Любовию Твоею свяжи сердце мое" [ср. Богородичен, 3-я песня канона в 3-ю неделю Великого поста: "Но любовию Божественною мя свяжи"]. Душа вырывается из соединения отдельных психических состояний; в этом же смысле ап. Павел требует простоты сердца (Кол. 3.22) и псалмопевец говорит: "...Господи, ...утверди сердце мое в страхе имени Твоего" (Пс. 85.11). [Во французском переводе: "сделай единым".]

Сердце — это центр, откуда исходят лучи, пронизывающие всего человека; но одновременно оно сокрыто в своей собственной глубине. "Познай самого себя" сказано прежде всего об этом; "войди в себя и там ты найдешь Бога, ангелов и Царствие Божие", — говорят подвижники. Эта глубина недосягаема. Действительно, у меня есть сознание самого себя; это сознание мне принадлежит, но оно не может ни достичь, ни охватить мое "я"[45]; мое "я" трансцендентно по отношению к своим собственным проявлениям[46]. Сознание ограничено своими собственными строгими пределами и никогда не сможет перешагнуть их. Мои чувства, мысли, действия, сознание мне принадлежат, они — "мои", и я это сознаю, но мое "я" — за пределами "моего". Только духовная интуиция его открывает, потому что она имеет отправным пунктом Бога и проникает в Его "образ" в человеке; это "я" обозначается символом сердца. "...Кто узнает его [сердце]"? — спрашивает пророк Иеремия и отвечает: "Я, Господь, проникаю сердце и испытываю внутренности..." (Иер. 17.9-10). Св.Григорий Нисский хорошо объясняет эту тайну: "Наша природа [духовная] существует по образу Создателя; она подобна тому, что превышает ее; в непознаваемости самого себя проявляется отпечаток недосягаемого"[47]. Апостол Петр говорит о homo cordis absconditus — о сокровенном сердца человеке ( 1 Пет. 3.4); это значит, что в сокровенной глубине сердца находится человеческое "я". Сокровенному Богу (Deus absconditus) соответствует сокровенный человек, апофатическому богословию — апофатическая антропология[48].