|
Полученная в результате этого новая редакция теперь уже зейдовско-османовского текста Корана, переписанная в четырёх экземплярах, была разослана в важнейшие центры Халифата — Мекку, Дамаск, Куфу и Басру. Этот текст стал считаться каноническим. Зейд ибн Сабит был отмечен ими (Османом и его родственниками, возглавлявшими государственность) весьма щедрым подарком: получил из казны Халифата 100000 дирхемов. Вскоре, однако, обнаружилось, что утверждённый халифом Османом текст Корана принимался верующими за подлинный текст далеко не везде, не сразу и отнюдь не всеми. Сожжение же по приказу халифа записей также не нашло общей поддержки. Напротив, немалую огласку получили тексты, которые, как оказалось, удалось сохранить нескольким бывшим соратникам пророка. Теперь, после сожжения собранных, многие стали проявлять повышенный интерес к этим текстам. Характерно при этом, что критика разосланной зейдовско-османовской версии шла, если прибегнуть к современной терминологии, снизу, из демократических слоёв. Заметной фигурой среди подготовивших свой текст Корана и критиковавших зейдовско-османовский список был Абдаллах ибн Мас’уд (ум. ок. 653), человек незаурядной судьбы и несгибаемой воли. В юные годы он был рабом, пасшим стадо курейшитов, затем стал мухаджиром и в битве при Бедре снес саблей голову одному из наиболее ярых противников Мухаммеда — курейшиту Абу Джахлю. Он же ценился как тонкий знаток «откровений Аллаха» и умелый передатчик хадисов[191], от которого пошло 848 преданий. И не случайно, что этот человек оказался неугодным в Медине, впрочем так же как и его современник, тоже сподвижник пророка, Абу Зарр аль-Гифари, высланный из Сирии, а затем и из Медины за открытое возмущение произволом халифа Османа и его наместника, присвоением ими податей и военной добычи, ростовщичеством[192], приобретением богатых домов и доходных садов и стад, раздариванием казны Халифата своим родственникам. Обвиняя приспешников халифа, Абу Зарр, ссылаясь на «откровения Аллаха», обещал им как и их господам, вечное пребывание в адском пламени. Характерно, что не только тексты, расходившиеся с официальной зейдовско-османовской редакцией Корана, сохранялись века, но и потомки тех, кто сделал эти записи, даже спустя столетия приоткрывали социальные язвы, разъедавшие Халифат в первые десятилетия его существования. Так потомок Ибн Мас’уда, арабский историк Абу-ль-Хасан Али аль-Мас’уди (конец IX в. — 956 или 957), которого называют «Геродотом арабов», писал, что в день убийства халифа Османа (656 г.) только в его личной казне насчитали 150 тысяч динаров и миллион дирхемов. И это как мы уже отмечали, при нищете большинства населения столицы, города пророка!». — 81 —
|