Учебный курс Сравнительное богословие. Книга 4

Культура, в которой родился изначально русский характер, была культурой компактно-общинного проживания населения на пространной территории если не всей, то изрядной части Восточно-Европейской равнины.

Управление делами в такой компактно проживающей общине, а по существу её самоуправление было основано как на персонально-адресном, так и на циркулярном (для всех) в личном общении распространении информации[459] и могло быть эффективным только на основе взаимного доверия руководителей и руководимых, а равно и при отсутствии:

• во-первых, лживости как способа замазать и скрыть свои ошибки или управлять людьми как орудиями в достижении каких-либо своих или групповых целей,
• и, во-вторых, личностного самодовольства, в жертву какому «идолу» общество допускает приносить всё, вплоть до жизни других людей, биоценозов и планеты Земля.

По существу это означает, что внутри общины может быть более или менее ярко выраженная профессиональная специализация, но иерархичности личностных взаимоотношений быть не может; и каждый человек для общины, не превысившей порога максимальной численности, дорог.

Если же говорить о Русском духе как об определённом культурно обусловленном и поддерживающем воспроизводство культуры эгрегоре, то его алгоритмика включает в себя:

• ту общинную этику, которая была выявлена выше как необходимая для устойчивости общинного уклада жизни в преемственности поколений;
• свойственную этой этике искренность в понимании сути Добра и Зла в их конкретных жизненных проявлениях,
• искреннюю (а не показную) самоотверженность в приверженности Добру в полноте и внутренней непротиворечивости алгоритмики психики личности.

Полная искренность, целостность психики (в смысле согласованности и взаимной связанности составляющих её специализированных по предназначению алгоритмов), самоотверженность вплоть до самопожертвования и общинная этика в целом это — то, что не свойственно людям в их большинстве в толпо-“элитарном” обществе. Поэтому с переходом от общинности к толпо-“элитаризму” — у большинства Русских это осталось лишь на уровне «генетики духа», что далеко не у всех обязательно проявляется в течении жизни, но в общем Русском духе присутствует как бессознательные компоненты его эгрегориальной сборки, соответствующие эпизодическим проявлениям Русского духа у множества людей.

Благодаря древнему союзу Великой Руси — наследовавшему ещё более древнему Великому Венедскому Союзу — русская цивилизация устойчиво самоуправлялась в режиме общинной культуры и форме государственной конфедерации на протяжении почти всего первого тысячелетия новой эры, показывая своим существованием пример работоспособной альтернативы ведически-знахарской культуре древних высокоорганизованных государственных цивилизаций и культуре древнеплеменных союзов. Как показывают исторические факты, в период Великой Руси на всей её территории никогда не было рабства (ни в каких его формах) — в отличие от многих других государств и племенных союзов. Это обеспечивало многовековую настройку генетического аппарата русских (и в духовном и в биологическом смыслах) в условиях свободы от воздействий на него чуждых толпо-“элитарных” культур, что обеспечило русским устойчивый многогранный образ свободы — наиболее близкий к тому, что в это понятие вложил Бог. Именно поэтому Русский дух ближе всего к Божиему Промыслу (в части не касающейся попущения), нежели духовности других региональных цивилизаций Земли.