|
Подобные ошибочные взгляды широко распространены в массовом сознании верующих и даже духовенства: это есть, по существу, отголосок древней монофизитской ереси о “единой природе Бога-Слова воплощенного”, которая легко сочетается с языческими пережитками сознания. Ересь, противоположная современному монофизитству, содержится в штейнерианской антропософии, которая раздваивает Личность, говоря о “двух Иисусах”, “один из которых” – человек, “другой” – входящий в него или заменяющий его дух. Ошибки такого рода не являются чисто теоретическими: каждый верующий создает себе какое-то представление о Боге и спасении, т. е. невольно богословствует – и в соответствии с этим не вполне осознанным представлением строит свою духовную жизнь. Так, современному монофизитству способствует неправильное понимание православного обращения к Матери Иисуса: Божия Матерь или Богородица (греч. ТЕОТОКОС, qeotokoV ) – при этом не только Иисуса, но и Марию почти перестают воспринимать как живых людей во плоти и крови. Это именование истинно по святоотеческому принципу “перенесения имен”; рожденная Ею Личность есть Бог, ставший также и человеком, но рождение совершается именно в человеческой, а не в Божественной, и тем более, не в мнимой “богочеловеческой” природе. Древнее заблуждение Нестория, который отказывался именовать Марию Богородицей, коренилось в понимании рождения как исключительно природного акта, тогда как оно в своей онтологической основе есть акт также и личностный. Мария родила Иисуса, Который предвечно есть Сын Божий, единосущный Отцу; но родила Она Его как человека, единосущного нам по Своей тварной человеческой природе. Если поставить вопрос: “что” родила Мария, то можно ответить: человеческую природу; но если спросить: “кого” она родила, то мы отвечаем: Иисуса, Который есть Бог, ставший также и человеком (А. Кураев). Не до конца выясненным в православном учении остается важнейший вопрос: в каких именно действиях проявляется божественная природа, а в каких – человеческая; заметим, что в нерешенных вопросах Церковь всегда допускала свободу богословского обсуждения. 5. Недоверие к разуму В этих вопросах особую опасность представляет антиинтеллектуализм, недоверие к способности разума познавать высшие истины бытия. Здесь играет свою роль неправильное понимание высказываний святых христианских молитвенников, направленных против злоупотребления поверхностным рационализмом, против самоуверенных наскоков неразвитого и невоцерковленного ума. Это говорит лишь о том, что постижение духовных истин требует иного метода и уровня мышления, по сравнению с бытовым или даже научным разумом. Тем не менее, интуиция и мистический опыт, не осознанные в свете ясного и строгого разума, не закрепленные в отчетливых логосных, догматических формах, легко приводят к фундаментальным религиозным заблуждениям. Антиинтеллектуализм, который характерен для модернистских течений в западном христианстве, входит в моду также среди неофитов (новообращенных) в русском Православии. Враждебность к разуму наиболее свойственна восточным течениям, в которых размывание всех форм является религиозной целью. Но поскольку без участия разума никакое учение не может быть даже высказано, в этих течениях содержатся совершенно определенные, хотя и не всегда осознаваемые, догматические установки, своего рода аксиомы, которые кажутся самоочевидными. И эти аксиомы в корне противоречат библейским истинам и догматам Церкви. — 257 —
|