|
14. Истина хилиазма. Хилиастические надежды, хотя и не одобряемые из педагогических соображений церковной властью, подспудно сохранялись Церковью на протяжении всей ее истории. Так, св. Бонавентура, генерал ордена францисканцев с 1257 г., пророчествовал: “Настанет еще время мира перед концом времен. В самом деле, когда, после великого разорения Церкви, антихрист будет уничтожен Михаилом, после этого великого поражения антихриста настанет предшествующее дню суда время такого мира и спокойствия, какого не бывало со дня сотворения мира и людей, время святости, сравнимой с той, какая была во времена апостолов, которые там встретятся. Действительно, тем, кто воспротивится антихристу, в изобилии будет дан Дух Святой. Суд произойдет после этого времени, когда же неизвестно” (Цит. по: Патрик де Лобье, стр. 36). Учение о Мессианском царстве на земле не отвергнуто Церковью, но ею как бы забыто. Такое временное забвение было психологически оправдано: благодаря поддержке императоров Церковь уже торжествовала на земле. Историк Евсевий писал, что при виде почестей, которые императорский двор оказывал вчерашним исповедникам, гонимым за веру, многие подумали, что уже наступило то царство, о котором говорил Иоанн Богослов. Также и средневековые грузинские историки высказывали мысль, что после воцарения династии Багратидов уже началось Тысячелетнее царство, предсказанное Иоанном. В качестве духовного противовеса в связи с опасностью обмирщения необходимы были не мечты о еще большем торжестве, но аскетический подвиг монашества, постоянно напоминавший о вечном, Божественном, нетварном, бесконечно превосходящем как землю, так и небо. Выразителем этого настроя стал блаженный Августин, который в молодости был манихеем, последователем учения, объявлявшего весь материальный мир творением “злого бога”. Приняв христианство, Августин все же сохранил дуалистический взгляд на историю: так, он противопоставляет “град Божий” и град “земной”, хотя град Божий строится на той же земле. Августин предложил толковать учение о Тысячелетнем царстве в том смысле, что оно уже наступило после воскресения Иисуса Христа: сатана связан, Церковь торжествует, души воскресают от греховной жизни, святые царствуют на земле. Хотя некоторая натянутость этой концепции была очевидной, она стала общепринятой по тем психологическим и педагогическим мотивам, о которых мы упомянули выше. Однако, в наше время, когда “торжество христианства” осталось лишь историческим воспоминанием, возрождение библейского и апостольского учения о Христовом царстве на земле может помочь христианам вернуть потерянную ими историческую инициативу, вдохнуть в их души энергию активного творчества, вселить надежду на грядущую победу Божьего дела на земле, как и на небе. — 247 —
|