|
Будучи современницей дочери Ламеха – Нахамы, Сатаней непосредственно противостоит Нахаме, так же как в Откровении Иоанна образ “жены, облеченной в солнце” противопоставлен образу “жены, сидящей на звере”, которая есть “мать блудницам и мерзостям земным” (Откр. 17:5). Если благодаря своей магии Нахама стала мистической родоначальницей нечестивых исполинов, то Сатаней-Гуаща, средоточие благих сил природы, стала духовной матерью Божьих воинов – нартов. Так же как Ноема действует в союзе со своим братом Тувалкаином, Сатаней-Гуаща оказывается женой и, безусловно, сотрудницей великого Еноха. В осетинском эпосе образ Сасрыквы (осет. СОЗРУКО или СОСЛАН) значительно снижен; по сравнению с абхазо-адыгским вариантом он наделяется некоторыми дурными чертами характера – хитростью, коварством; больше симпатий вызывает сильный и прямолинейный БАТРАДЗ – его постоянный соперник; впрочем, обоих героев губит ХУР: осет. “солнце”, тесть Созруко. Вполне отрицательный характер образ Сасрыквы приобретает в чеченском эпосе, где он именуется СЕСКА СОЛСА и выступает как предводитель нарт-орстхойцев, которые в отличие от истинных нартов (“ньяртов”), причиняли много бед мирным жителям. Из-за их разбоя исчезла земная благодать (чеч. ДУНЕН-БЕРКАТ) и наступил голод. В конце концов, нарт-орстхойцы бросают вызов богу по имени СЕЛА, что приводит к их гибели. Тот же сюжет добровольной гибели нартов, но при сочувственном отношении к ним и к их трагической судьбе, повторяется в осетинской версии. “Зловещая идея рока бросает свою мрачную тень на важнейшие эпизоды истории нартов” – пишет В. И. Абаев (стр. 91). В ингушском эпосе, в отличие от чеченского, нарт-орстхойцы выступают как защитники и покровители народа; многие святилища в горной Ингушетии посвящены Сеска Солса. Такие противоречивые оценки центрального эпического героя служат отражением каких-то глубоких раздоров в стане нартов. Абхазо-адыгский эпос говорит о зависти братьев-нартов к благородному Сасрыкве, постоянно выручающему их из беды. Главный повод для зависти – явное предпочтение, которое оказывает ему Сатаней-Гуаща. Ряд характерных черт сближает Сасрыкву с более поздним историческим прообразом Михаила: библейским Иосифом, сыном Иакова-Израиля. Также, как Сасрыква, Иосиф своими лучшими качествами обязан матери (Рахили); подобно Сасрыкве, он становится жертвой зависти братьев; как и Сасрыква, Иосиф не мстит им, но, напротив, в трудную минуту приходит им на помощь – спасает от голодной смерти. Как прежде у Сасрыквы и впоследствии у Михаила, главным символическим атрибутом Иосифа является лук (в отличие от меча у Иисуса). В этой связи вновь вспоминаются слова пророчества Иакова о Мессии из колена Иосифа: “огорчали его, и стреляли, и враждовали на него стрельцы”; но Михаил, этот “новый Сасрыква”, в конечном счете восторжествует: “но тверд остался лук его, и крепки мышцы рук его, от рук мощного Бога Иаковлева” (Быт. 49:23-24). — 206 —
|