|
Суфизм возник в исламском мире, но чтобы почувствовать себя суфием, не обязательно торжественно переходить в мусульманскую веру. Великий суфийский шейх ал-Хусейн ибн Мансур Халладж говорил: «Я глубоко размышлял над всеми религиями и нашел, что они — многочисленные ветви ствола, имеющего один корень. Не требуй от человека, чтобы он исповедовал определенную веру, ибо в этом случае он лишь отделится от своего прочного корня, а ведь сам корень ищет человека и указывает ему величие и значение всего, и лишь тогда человек их осознает». Прежде всего, сказанное Халладжем относится к тем самым тысячам суфиев, постоянно существующим в мире, но не осознающим своего состояния. К таковым, безусловно, относился Эйнштейн, чей суфийский взгляд на жизнь отражен в словах: «Я никогда не принадлежал беззаветно ни стране, ни государству, ни кругу друзей, ни моей семье. Внешние условия всегда играли второстепенную роль в моих мыслях и чувствах... Еще юношей я уже ясно осознал бесплодность надежд и чаяний, исполнения которых большинство людей добивается всю жизнь». Это не что иное, как гимн суфийскому одиночеству! Если же говорить о его вере, то можно вспомнить другое его высказывание: «Связанная с глубоким чувством убежденность в существовании Высшего Разума, который обнаруживает себя в чувственно воспринимаемом мире, образует мое понятие Бога». Любой, даже самый «начинающий» суфий услышит в этих словах «зикр» — поминание Всевышнего, живущего в его собственном сердце. В то же время, место рождения суфизма — мусульманский Восток — неизбежно будет оказывать влияние на мироощущение тех, кто осознанно приобщился к суфийскому образу жизни: эта его жизнь будет проходить в постепенном приближении к Корану, во все более глубоком проникновении в мир исламских ценностей. Эти превращения души для суфия-накшбанди, живущего в двух мирах, необязательно будут приводить к внешним изменениям в его отношениях к еде, питью, одежде и т. п. Чтобы сохранить духовную свободу при существовании в чуждом его внутреннему состоянию окружении, используется прием, именуемый в исламе «такийа» (араб. «осторожность») — благоразумное сокрытие своей веры при пребывании среди иноверцев и атеистов, вплоть до создания видимости следования правилам и принципам, господствующим в этом окружении. Даже четками, используемыми во многих случаях для защиты от житейской суеты, суфию лучше пользоваться в полном уединении. В то же время человеческая природа в своей основе универсальна, несмотря на многообразие ее проявлений, и суфийские притчи в своей совокупности представляют собой уникальный инструмент познания, скрывающий за своей внешней простотой возможность эффективного анализа душевных движений, без которого немыслимо постижение структуры личности. И если бы европейские исследователи не пренебрегали суфийским знанием, то многие загадки характеров и поступков тех, чьи образы и жизнеописания сохранила история, были бы разгаданы и убедительно объяснены. — 15 —
|