Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков

Отец Александр всегда делал только то, что ощущал как порученное ему Богом. Других мотивов в его поступках не существовало. Так, однажды на вопрос, не входит ли в его призвание реформаторская деятельность в Церкви, батюшка тихо ответил: «Поверьте, я достаточно точно ощущаю, что мне говорит Господь». И именно поэтому он все делал по–настоящему глубоко.

12

Я часто вспоминаю одну особенность батюшки в отношениях с людьми: каждого, кто приезжал к нему на беседу или исповедь, он встречал с такой искренней любовью, что казалось, кроме тебя для него в этот момент никого больше не существует. Но подходил следующий человек, и его тоже встречал этот преизбыток любви, потом следующий — и с тем было то же. Удивительно, но у него для каждого был открыт бездонный кладезь сочувствия, внимания. Каждый был для него единственным. Ответом на его простоту и сердечность в общении была преданность многих прихожан храма.

Вспоминается воскресенье октября 1990 года, прошёл месяц со дня убийства. Осиротевший без батюшки храм после службы. Вот старая женщина, давняя прихожанка. Она перебралась после войны в Подмосковье с Западной Украины, где «воины–освободители» убили двух её сыновей. Плачет, уткнувшись мне в плечо:

«Ой сынку, да як же мы будэм тэперь без нашего отца Александра! Двадцать рокив я к нему ходила, он за меня молился, утешал меня, як же я тэперь без него?»

Простые люди из Новой Деревни, постоянные прихожане нашего храма, особенно доверяли отцу Александру, ведь он бывал практически в каждом доме, в каждой семье — тут причащал больных, там соборовал умирающих или освящал квартиру. Его приход всегда был чудесным подарком. Действительно, от батюшки исходила такая сила любви, радости, мира, утешения, которую мог не ощутить только крайне бесчувственный человек.

Осталась в памяти картина лета 78–го года. Только что закончилась служба. Солнечные лучи освещают крыльцо нашей церквушки, и батюшка, ещё молодой, в белой рясе, щурится от солнца после полутёмного храма и сам весь светится от радости. И дети, несколько человек, подошли и обнимают его колени, согреваясь вдвойне — от солнца и от близости к батюшке…

Однако были и такие, кому не давала покоя национальность отца Александра. Даже после его гибели они не могли справиться со своей неприязнью. Вот одна из уборщиц храма усердно трёт шваброй пол, хотя народу в храме ещё много — не закончилась панихида, многие ещё ставят свечи, но ей все мешают. К ней как к представительнице теперь уже известного на всю страну прихода обращается заезжая из далёких краёв богомолка.