|
Время от времени кто?то из них вспоминает, что отец заповедовал им другое. И вот тогда?то дети видят, что они его оскорбили, нарушили его завет, его волю. Предсмертный завет Христа нам, христианам, хорошо известен. Любой в Библии прочтёт эти слова, сказанные, когда Господь Иисус молился перед смертью: “Да будут все едино, как ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино”. Вот мысль Христа. Это Его завет, и этот Завет нарушен. Нарушен совершенно очевидно. По объективным причинам. Все виноваты, каждый по–своему. Люди Запада говорят, что больше виноват Восток в своей гордыне. Люди Востока говорят, что виноват больше Запад в своём властолюбии и т. д. Но то, что Завет нарушен, — это уже очевидно» [111]. Вот почему, «если Церковь проходит через испытания, — писал отец Александр, — то причина этого в нашей измене Завету. Одна из важнейших Его заповедей: “Да будут все едино”. И она была нарушена ещё с апостольских времён. Поэтому проблема единства — не мода XX века, а непреходящее требование, обращённое ко всем нам (а не только к иерархам и ответственным лицам). Следовательно, для всех нас, рядовых священников и верующих, вопрос этот всегда актуален и жизненно важен» [112]. С другой стороны, в том же Новом Завете есть слова: «Надлежит быть и разномыслиям между вами» (1 Кор 11. 19). «Что это означает? Это означает, что христианство, единое по духу, единое по корню своему, единое по своей богочеловеческой, мистической основе — на уровне человеческом, интеллектуальном, социальном — многообразно». Действительно, человечество развивается не одинаково, каждый народ создаёт собственную культуру. И Церковь, в которой обряд связан с культурой, может как Богочеловеческий организм иметь множество ликов. Христианству изначально свойственно многообразие. «Но человеческая узость и ограниченность, которые, может быть, не будут преодолены и через 1000 лет, — говорил батюшка, — оказываются способны раскалывать Церковь из?за проблем совершенно эфемерных — форма обряда, форма облачения, форма крестного знамения и так далее». Но ведь христианская Церковь не есть Церковь культуры, она — Церковь Христа! Христианская вера не сводится к религиозным обычаям. Хотя христиане признают культурные ценности, они знают, что христианство в целом больше любой культуры, глубже любой традиции. Но это не должно быть основанием для стирания различий. Уже в Ветхом Завете мы находим представление о том, что Бог благословляет все народы без предварительного требования установить единство культуры. «Насаждение Евангелия в разных культурных средах невозможно осуществить через внешнее противопоставление церковной веры и человеческих культур», — пишет кардинал Ж. — М. Люстиже [113]. А батюшка говорит: — 112 —
|