|
С нашей точки зрения, стремление А. Дугина, говоря словами А. Кураева – «переварить Православие в каббалистику»,399 является в сложившихся условиях вполне конструктивным решением проблемы адаптации Русского Православия к реальностям наступающей ныне «равноденственной бури» - переходного периода от эона Озириса (эры Рыб), к эону Гора (эре Водолея). Более того, мы полагаем, что только в таком «переваренном в каббалистику» виде, Русское Православие сможет «жить и побеждать» в современном мире. Сам же А. Кураев пишет не только о недееспособности современной православной Церкви, но и об уныло-пессимистическом восприятии Церковью своего будущего: «Не надо очаровываться Церковью (земной Церковью – ибо о Небесной Церкви те, кто видят в нас политическую силу, и не помышляют), чтобы не пришлось разочароваться. Наша Церковь сегодня очень слаба, она – инвалид и в Москве, и по всей стране. От инвалида нельзя требовать, чтобы он взял и вызвал чудо-юдо на смертный бой и сшиб ему одним махом три головы. На сегодня Церковь слишком больна, и общество слишком нецерковно… в нашей Церкви уже произошла революция бассет-хаундов. Знаете такую собачку с вечно-грустными большими еврейскими глазами? Отчего-то в 90-х годах, на исходе ХХ столетия, уже выйдя из полосы гонений, мы где-то потеряли Православие. Произошла революция унылых пессимистов».400 Удивляться здесь нечему: как отмечал великий мистик-визионер Даниил Андреев - «Православие, как учение и практика, сформировалось, в основном, еще в Византии, на давно минованных стадиях общего культурного сознания. Естественно, что оно не могло и впоследствии освободиться от некоторого архаического примитивизма, от известной узости и тесноты культурного сознания и общественного мышления. Этот тип сознания и мышления должен был уступить главенствующую роль новому типу мышления и сознания - тому, который возвещался художественными гениями и наиболее глубокими талантами России, превращаясь через них в новый исторический фактор первостепенной важности… Год за годом церковь все более отстает от требований и запросов быстро меняющихся эпох, причем это отставание даже возводится в некий принцип: церковная иерархия смотрит на себя как на хранительницу незыблемых и исчерпывающих истин, независимых от смены времен и человеческих психологий. Но так как этот взгляд не подкрепляется ни безупречностью жизни самих пастырей, ни интенсивностью их духовного делания, ни мудрыми их ответствованиями на порожденные новыми эпохами вопросы социальные, политические или философские, то авторитет и значение церкви стремительно падают. Последние духовные усилия со стороны церкви вызываются бурей Революции. Выдвигается целый ряд безымянных героев и мучеников; с окончанием их жизненных путей творческий дух оставляет православную церковь еще более, и, став игралищем в руках дипломатствующих политиков, руководство восточнохристианской общины превращается в пособника и в орудие антирелигиозного государства. — 143 —
|