Русская религиозная философия

В заключение я хочу прочесть несколько строк одного из лучших, с моей точки зрения, стихотворений Мережковского. Это стихотворение называется, как и стихотворение Державина, «Бог». Едва ли, пожалуй, в русской литературе можно найти подобное простое, без всякого декадентского привкуса, стихотворение о самом важном, о самом последнем, о самом прекрасном, о самой сущности нашей жизни и о Том, перед Лицом Которого должны мы все ходить.

О Боже мой! Благодарю

За то, что дал моим очам

Ты видеть мир,

Твой вечный храм,

И ночь, и волны, и зарю.

Пускай мученья мне грозят -

Благодарю за этот миг,

За все, что сердцем я постиг,

О чем мне звезды говорят.

Везде я чувствую, везде,

Тебя, Господь, в ночной тиши,

И в отдаленнейшей звезде,

И в глубине моей души.

Я Бога жаждал и не знал,

Еще не верил, но любя,

Пока рассудком отрицал, —

Я сердцем чувствовал Тебя.

И Ты открылся мне.

Ты мир, Ты все, Ты небо и вода,

Ты голос бури, Ты эфир, Ты мысль поэта, Ты звезда.

Пока живу — Тебе молюсь, Тебя люблю, дышу Тобой.

Когда умру — с Тобой сольюсь,

Как звезды с утренней зарей.

Хочу, чтоб жизнь моя была -

Тебе немолчная хвала.

Тебя — за полночь и зарю,

За жизнь и смерть благодарю.

Спасибо, друзья мои!

НИКОЛАЙ AЛЕКСАНДРОВИЧ БЕРДЯЕВ

В Петербурге в начале XX века произошло важное событие — начали свою работу Петербургские Религиозно–Философские Собрания. Эти встречи наиболее ярких представителей интеллигенции с представителями Церкви происходили по инициативе выдающихся деятелей русской культуры — Дмитрия Сергеевича Мережковского и его жены Зинаиды Николаевны Гиппиус.

Николай Aлександрович Бердяев приезжал туда, и впоследствии, на протяжении многих десятилетий, темы, которые бурно дебатировались на Собраниях, постоянно присутствовали в его произведениях.

Первый сборник его статей назывался «С точки зрения вечности». Он ставит вопрос о важности духовной культуры, о важности человеческого достоинства. Это для него не условность, эти человеческие достоинства вытекают из высочайшей духовной природы человеческого «я», личности. Бердяев называл себя впоследствии персоналистом. Он считал, что в личности выражается одна из главных особенностей духа. Не в толпе, не в сумме, а — в личности. Личность осуществляет то величие человека, которое является его природой. В толпе, когда люди теряют себя, они отбрасываются назад. Он размышляет в этой книге над судьбами России, над судьбами интеллигенции, — вопросы, которые всегда волновали его.

Бердяев приезжает в Москву. Некоторое время он скитается, но в конце концов поселяется на Aрбате, в Большом Власьевском, и сближается с молодыми, оригинальными, энергичными людьми, которые ищут возвращения в лоно православной традиции. Здесь и Рачинский, очень своеобразный переводчик, доморощенный мыслитель; и уже известный писатель Василий Васильевич Розанов, который мечется между страстной любовью к православию, христианству и стольже страстной ненавистью к ним. Здесь Сергей Николаевич Булгаков — марксист (не просто по кружкам, как Бердяев, а фундаментально), автор огромного исследования «Капитализм и земледелие», человек, который прошел в начале столетия путь от марксизма к идеализму, а потом от идеализма к православию, к христианству. Они настолько сближаются, что их зачастую называют братьями Диоскурами, но это разные люди.