|
В 1930 годы его лишают кафедры в Германии (при нацистах), он уезжает во Францию, и в конце концов (после немецкой окупации) вынужден был эмигрировать в Лондон, где и прожил последние послевоенные годы, и умер. О его смерти, естественно, у нас нигде не писали и, как я уже говорил, ни книг, ни статей его не издавали. И вот скоро будет сорок лет со дня его смерти и появятся первые издания. Для тех людей, которые способны оценить и любят сферу чистой мысли, чтение книг Франка будет подлинным наслаждением. Созерцателем, основательным и медлительным, он остался до конца своих дней. Если Николай Александрович Бердяев был человеком крайне субъективным, всегда писал о своем, страстно говорил от своего лица и мог в философской книге привести какие–то моменты из своей личной жизни, то Франк в этом отношении был совершенно иным человеком. Он стеснялся говорить о себе и всегда говорил только о вещах внеположенных, и даже в своих автобиографических записках, созданных в последние годы жизни, он все равно целомудренно оберегал свою внутреннюю духовную жизнь. И надо лишь угадать, какие бури в нем происходили. Для Франка было очень важным соотношение науки и религии. Потому что он был не только философом, но и социологом, и религиоведом. У него есть одна книга, небольшая, но принципиально важная, которая называется «Религия и наука» (она много раз издавалась на Западе). Поскольку она вышла в те годы, когда велась ожесточенная антирелигиозная пропаганда, Франк кратко отвечает на те вопросы, которые ставила эпоха. «Мы утверждаем, — говорит он, — в противоположность господствующему мнению, что религия и наука не противоречат и не могут противоречить одна другой по той простой причине, что они говорят о совершенно разных вещах. Противоречие же возможно только там, где два противоположных утверждения высказываются об одном и том же предмете». Немножко отвлеченно, но если вы подумаете, то речь идет как раз об этом. Он поясняет свою мысль на ряде конкретных примеров. Человек сидит в поезде, сидит неподвижно; сосед обращается к нему и говорит: «А Вы можете посидеть неподвижно?» Тот говорит: «Извините, я и так сижу неподвижно». Кто из них прав? Прав, конечно, человек, который говорит, что он сидит неподвижно. Но и тот, который его упрекнул, тоже прав, потому что он же несется на большой скорости — с поездом. Они говорят в разных плоскостях. Подходы к одному и тому же явлению могут быть настолько разными, что невозможно ставить их в одну плоскость. Также в отношении науки и религии. Вот его слова: «Наука берет мир как замкнутую в себе систему явлений и изучает соотношения между этими явлениями вне отношения мира как целого, а следовательно, и каждой, даже малейшей части к его высшему основанию, к его первопричине, к его абсолютному началу, из которого он произошел и на котором он покоится. Наука берет как рабочую гипотезу, что мир — это готовая замкнутая система. Религия же познает именно отношение мира, а следовательно, и человека, к этой абсолютной первооснове бытия, к Богу, и из этого познания черпает уяснение общего смысла бытия, которое остается вне поля зрения науки. Наука как бы изучает середину, промежуточный слой или отрезок бытия в его внутренней структуре. Религия познает эту середину в ее отношении к началу и концу, к целому бытия или к его целостной первооснове». — 113 —
|