|
Насчет страдания детей. Вот у Альбера Камю, в его романе «Чума», есть такая сцена: ребенок болеет, и герой говорит, что Бог страдает в нем. Ведь Он присутствует в мире и страдает в каждом из нас. Страдания в мире — это Его страдания. Бог распят в человеческом роде. Это Его ответ на наши страдания. Он страдает вместе с нами, с тем чтобы и нас всех вывести на свет из тьмы. А малые дети, которые страдают, — это призыв! Это не какая–то теодицея, а это вопрос Божий: как мы поступим здесь? Вот это будет настоящий наш ответ. Милосердие — то, к чему мы призываем. Когда самарянин из Христовой притчи проехал по дороге и увидел лежавшего иудея, он не стал философствовать над ним: откуда зло? Не стал спрашивать: «Какого ты рода–племени? Какого ты вероисповедания? Какой у тебя пятый–шестой пункт?», а просто помог ему, и Господь Иисус говорит фарисею: «Иди и ты поступай так же». Ваш взгляд на проблемы современной семьи: непрочные браки, дети–сироты, массовые аборты? Я думаю, что причины здесь не социальные и даже не экономические, а все–таки в основе своей — нравственные. Мы просто разучились жить должным образом, разучились по–человечески относиться друг к другу. Эгоизм стал главной чертой современного человека. А как могут жить два эгоиста? Это все равно что двух дикобразов засунуть в одну нору. Это очень трудно. И из этого вытекает все остальное. Насчет абортов. Люди уже не хотят ничего отдать, они хотят только взять. Между тем Христос говорит нам: «Блаженнее давать, нежели брать». Каждый может проверить истинность этих слов. Потому что когда человек отдает, он приобретает. Когда же он гребет все под себя, возникает та модель, которая описана у Стругацких в известной повести «Понедельник начинается в субботу». Там описан робот, который старался насытить свои материальные потреб–ности, он все в себя всасывал, а потом — взорвался. Эгоизм безграничен. Если Сталин и Гитлер были безумными, значит ли это, что их злодеяния можно как–то оправдать? Я думаю, что они были не в такой степени безумными, чтобы не отвечать за свои поступки. Думаю, что врачи не сняли бы с них ответственности. Допустимо ли физическое наказание детей, если при этом сохранять в душе любовь к ребенку? Когда человек приходит в состояние злого возбуждения, тут и любовь улетит, и все остальное. Вообще лучше физически не наказывать детей. Но это не абсолютное правило. Видимо, речь может идти не о наказании, а о некотором воздействии, которое гасит возбуждение в ребенке. Но это вопрос сложный, его надо рассматривать всегда в индивидуальном ключе. Об этом нельзя говорить вообще: есть конкретные дети, конкретные ситуации. — 54 —
|