|
Почти каждый вечер кто-нибудь приходил к Свамиджи, чтобы поспорить с ним. Один субъект всегда являлся с готовыми аргументами из какой-нибудь философской книги, которые зачитывал вслух. Свамиджи всякий раз одерживал над ним победу, но парень шел домой, готовил новые аргументы и возвращался назад со своей книгой. Однажды вечером после того, как он представил очередной довод, Свамиджи молча смерил его взглядом, даже не удостоив ответом. Пренебрежение Свамиджи было его очередной победой, после чего парню не оставалось ничего другого, как встать и уйти. Израэля, как и Кролика, в Хейт-Эшбери знали все. Свои длинные волосы он собирал в хвост на затылке и во время киртанов часто играл на трубе. Однажды после вечерней лекции Израэль поднялся и спросил: Мне нравится это пение, но что оно может дать миру? Что оно принесет человечеству? Свамиджи ответил: — А разве вы не из этого мира? Если вам оно нравится, то почему не может понравиться другим? Так что пойте громче. Человек с усами, сидевший в глубине комнаты, спросил: — Это правда, что вы — гуру Аллена Гинзберга? Многие преданные знали, что вопрос этот с подвохом, и на него одинаково трудно ответить и «да», и «нет». Свамиджи ответил: — Я не считаю себя ничьим гуру. Я — слуга всех живых существ. Для преданных ответ Свамиджи сделал этот диалог трансцендентным. Свамиджи дал не просто умный ответ, с честью выйдя из затруднительного положения, в его ответе прозвучало глубокое и неподдельное смирение. Однажды утром в храм на лекцию пришла супружеская пара. Женщина держала на руках ребенка, а у мужчины за плечами висел рюкзак. Когда настало время для вопросов и ответов, мужчина спросил: — Скажите, что мне делать с моим умом? Свамиджи дал ему подробный философский ответ, но мужчина продолжал твердить: — Что мне делать с моим умом? Что мне с ним делать? Обратив на него умоляющий, исполненный сострадания взгляд, Свамиджи сказал: — У меня нет другого средства. Пожалуйста, повторяйте мантру Харе Кришна. У меня нет другого объяснения. И нет другого ответа. Но мужчина все никак не мог успокоиться. Наконец, одна из учениц Свамиджи, прервав его, сказала: — Делайте, что вам говорят. Попробуйте. А Свамиджи взял в руки караталы и начал киртан. Как-то вечером во время лекции в храм ворвался парень и объявил, что на Хейт-стрит вот-вот начнется бунт. Свами должен немедленно выйти, обратиться к толпе и всех успокоить. Мукунда вмешался и сказал, что Свамиджи никуда не пойдет, там обойдутся и без него. Но юноша глядел Свамиджи прямо в глаза и словно ставил ему ультиматум: если Свамиджи сейчас же не выйдет, начнется бунт, и вина за это ляжет на Свамиджи. «Да, я готов», — сказал Свамиджи, словно собирался выполнить его требование. Но никто никуда не пошел, и никакого бунта не было. — 116 —
|