По образу Его

Организм приспосабливается к новым обстоятельствам быстро, но неохотно. И очень редко обходится без ощущения утраты. Я уже рассказывал: как–то во время летних каникул, когда я еще учился на медицинском факультете в Англии, я плавал в качестве одного из членов экипажа на тридцатиметровой шхуне. Сначала из–за постоянного трения о веревки на моих ладонях и пальцах появились натертости, и я испытывал чувство жжения. Потом кожа стерлась уже до крови. А недели через две–три на коже появился толстый слой мозолистых уплотнений. Но, к моему огромному огорчению, когда после каникул я вновь приступил к занятиям в университете, я обнаружил, что полностью потерял способность препарировать ткани. Раньше, когда я резал ткань скальпелем, я мог ощущать малейшее сопротивление на пути его продвижения; теперь я стал чувствовать лишь самое сильное давление. Я запаниковал — не было сомнений в том, что эти толстые наслоения омертвевшей мозолистой ткани навсегда лишили меня будущего, которое я связывал с карьерой хирурга. Однако со временем, когда тело осознало, что я не нуждаюсь в дальнейшей защите, оно с радостью сбросило дополнительные слои, как некоторые животные сбрасывают свою полинявшую Кожу. Я вновь обрел прежнюю чувствительность.

Трение, возникающее в отношениях между людьми, тоже может вызывать появление «мозолей». Чтобы выжить, оказавшийся в стрессовой ситуации человек также нуждается в дополнительном защитном слое, оберегающем его психику от преждевременного изнашивания. Для сравнения на память приходят различные события из собственной жизни: когда я ездил по отдаленным индийским деревням, сотни жителей терпеливо стояли в очереди ко мне на прием. В нашей же больнице в Карвилле врачей было не меньше, чем пациентов, поэтому я мог уделять намного больше времени каждому пациенту: глубже разобраться в его проблемах, лучше узнать его самого. Во время тех поездок по Индии мне приходилось жертвовать чувствительностью каждого человека, чтобы провести жизненно важные медицинские процедуры. Я, естественно, не мог всей душой откликнуться на нужды и потребности отдельного пациента, если у меня их были сотни.

То же можно сказать и о медсестрах, социальных работниках и различного рода консультантах, постоянно находящихся в самой гуще человеческих страданий. Нередко они сами нуждаются в защитном мозольном слое. Они должны быть готовы не падать в обморок при каждом случае, например, плохого обращения с ребенком, каким бы жестоким оно ни было. Только что начавшие трудовую деятельность медсестры и врачи часто просят моего совета: как правильно вести себя при виде человеческого страдания, чтобы не стать жестокосердными и циничными, какими нередко становятся их коллеги. Им приходится идти по лезвию бритвы. Конечно же, они не могут вникать в мельчайшие подробности нужд и страданий каждого пациента, но они не могут и полностью отгородиться от них, не могут не проявлять элементарного человеческого сострадания. Я сам счел за правило каждый день молиться и просить Бога обозначить для меня одного или двух пациентов, к которым я должен проявить особое участие. Я физически не могу быть одинаково чувствительным ко всем, но мне непозволительно быть одинаково равнодушным к каждому. Поэтому я положился на Его Дух, чтобы Он помог мне определить тех, кто нуждается в чем–то большем, чем просто лечение.