|
Сын решил исповедать свою вину. Он желает пойти к своему отцу, говоря: «я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим». Но он добавляет, показывая, как ограничено его представление о любви его отца: «прими меня в число наемников твоих». Молодой человек отворачивается от стад свиней и рожков и поворачивает свое лицо по направлению к дому. Дрожа от слабости, изнуренный голодом, он пустился в путь. Он не имел одежды, чтобы скрыть свои лохмотья, но несчастие победило в нем гордость, и он спешит, чтобы попросить места слуги там, где он был однажды дитятею. Мало сделала веселая, беззаботная юность, когда он вышел из отцовских ворот: сон страдания и тоски оставила она в сердце отца. Когда он плясал и пиршествовал со своими разгульными товарищами, мало думал он о тени, падавшей на его дом. И теперь, когда утомленными, болезненными шагами мерял он путь к дому, он не знал, что есть кто-то, ожидающий его возвращения. Но, когда он был «еще далеко», отец уже узнал его фигуру. Любовь имеет острое зрение. Даже разрушение, произведенное годами греха, не может скрыть сына от глаз отца. Он «сжалился, и, побежав, пал к нему на шею и целовал его». Отец не позволит ни одному дерзкому взгляду насмеяться над несчастьем и рубищем сына. Он снимает со своих плеч широкий, богатый плащ и обертывает им истощенные члены своего сына, и юноша, рыдая, высказывает свое раскаяние: «отче, я согрешил против неба и перед тобою и уже недостоин называться сыном твоим». Отец крепко прижимает его к себе и приводит домой. Никакой возможности не дается ему просить о месте слуги. Он — сын, который будет почтен наилучшим образом, какой только возможен, и которого все слуги и служанки будут почитать и ему служить. Отец сказал своим слугам: «принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка и заколите: станем есть и веселиться, ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться». В своей беспокойной юности блудный сын смотрел на своего отца, как на строгого и сурового. Теперь его представление о нем было совсем другим. Так те, кто обманут сатаною, смотрят на Бога, как на черствого и взыскательного. Они смотрят на Него, как на ожидающего обвинить и осудить, не желающего принять грешника до тех пор, пока есть законное извинение не помогать ему. На его закон они смотрят, как на ограничение человеческого счастья, на тяжкое иго, которого они рады обмануть. Но те, чьи глаза открыты любовью Христа, будут видеть Бога полным сочувствия. Он не является, как тираническое, безжалостное существо, но как Отец, страстно желающий обнять своего раскаивающегося сына. Грешник будет восклицать с псалмистом: «как отец милует сынов, так милует Господь боящихся Его». — 88 —
|