|
Ветхозаветное различение между Богом и именем Божиим соответствует, по Булгакову, паламитскому различению между существом Божиим и энергией Божией: Словоупотребление Библии при этом сопоставлении выражений: Бог и Имя Божие, — выражает соотношение между трансцендентным, непостижимым и неименуемым Существом Божиим, Божеством в Себе и для Себя, и Богом религии и культа, коим практически именно и является Имя Божие. Поэтому это выражение означает в сущности не что иное, как Бог чтимый человеком [1316]. Булгаков говорит о том, что все имена Божий, в том числе и священная тетраграмма (имя Яхве),«суть лишь символические проекции трансцендентного в имманентном, лишь касания Божества, молниевидно озаряющие тьму, лучи солнца, ослепляющего и не дозволяющего на себя взирать». Имя Божие есть»схематический отпечаток Божественного на человеческом, при котором, одновременно с приближением и откровением Божественного, с новой силой ощущается безусловная бездна, разделяющая Творца и тварь» [1317]. Ветхозаветные имена Божий суть»способы откровения Божия, феофорные феофании, богоснис–хождение», среди которых имя Яхве является Именем по преимуществу. Но всякое имя Божие, подчеркивает Булгаков,«существует для человека и в человеке, есть отзвук в нем Божественного» [1318]. Не отличаясь формально от других собственных имен, имя Божие как сказуемое»прирастает»к подлежащему, которым является без–имянное и сверхимянное существо Божие: это существо Божие»может быть выражено либо молчаливым мистическим жестом, либо через»we»отрицательного богословия в качестве подлежащего, однако наряду с этим и в неопределенном ряде имен, разных в сказуемости своей, но равносильных в интенции соотнесенности к единому подлежащему» [1319]. Булгаков говорит об имени Божием как божественном»Я», выражаемом через тварную звуковую оболочку. Имя Божие — отнюдь не кличка и не местоимение, но вместилище присутствия Бога живого: <…>Как собственное имя человека есть его не местоименное я, также и Имя Божие есть Я Божие, страшное и чудное. Совершенно очевидно, что такое имя, собственное Имя Божие, или хотя один из бесконечных покровов этого страшного Имени, может быть сообщено человеку только откровением, притом откровением в собственном смысле, сообщением трансцендентного в имманентном. Мостом, чрез который трансцендентное может открываться, не разрушив имманентного, не разорвав его на части, является словоимя, логос в человеке. Звуковая личина слова в данном случае закрывает солнце и предохраняет человека от ослепления и попаления: как мы смотрим на солнце чрез затемненные стекла, так и Имя Божие скрывается для нас, а вместе и открывается в слове, нашем человеческом, звуковом слове, которое оказывается некоей абсолютной Иконой невместимого, нестерпимого, трансцендентного Имени, самого существа Божия, Я Божьего [1320]. — 281 —
|