Священная тайна церкви

В нашем распоряжении нет документальных свидетельств о пребывании Булатовича на фронте. Зато сохранились воспоминания бывшего протопресвитера армии и флота Георгия Шавельского о том, как на представление Булатовича к ордену св. Владимира 3–й степени с мечами реагировали члены Святейшего Синода. Во время одного из заседаний Синода, на котором, в числе прочих, присутствовали митрополит Киевский Владимир (Богоявленский), сохранивший за собой после перевода из Санкт–Петербурга в Киев звание первенствующего члена Синода, митрополит Московский Макарий, протопресвитер Шавельский и обер–прокурор Волжин, был сделан доклад о награждении иеросхимонаха Антония (Булатовича) орденом. Когда митрополит Владимир услышал имя Булатовича, он с негодованием обратился к Шавельскому:

— Как Антония Булатовича? Это вы приняли его в армию?

— Я Булатовича не принимал, — ответил Шавельский. — Он прибыл на фронт с одной из земских организаций, назначенный каким?то епархиальным начальством.

— Кто же мог его назначить? — спросил митрополит Владимир.

— Он назначен московским митрополитом, — ответил обер–прокурор Синода Волжин.

— Московским митрополитом?.. Нет, я не назначал… Я не назначал, — сказал митрополит Макарий.

Волжин приказал принести дело о Булатовиче. Когда дело принесли, обер–прокурор поднес его митрополиту Макарию:

— Видите, владыка, ваша резолюция о назначении иеромонаха Антония в земский отряд, отправляющийся на театр военных действий.

— Да, это как будто мой почерк, мой почерк, — говорил митрополит Макарий. — Не помню, однако.

— Видите ли, дело было так, — настаивал Волжин. — Митрополит Макарий не хотел назначить иеромонаха Антония, тогда организация обратилась к обер–прокурору Саблеру, и тот известил митрополита Макария вот этим письмом, — Волжин указал на пришитое к делу письмо Саблера, — что первенствующий член Синода митрополит Владимир ничего не имеет против назначения Булатовича в армию.

Тут уже самому митрополиту Владимиру пришлось удивляться [1093].

Действительно ли митрополит Владимир забыл о своем разговоре с Саблером в сентябре 1914 года, или сделал вид, что забыл, остается только догадываться. Невозможно, во всяком случае, предположить, что такой разговор вообще не имел места: Саблер был слишком дисциплинированным церковным чиновником, чтобы позволить себе письменно дезинформировать Московского митрополита. Приведенный случай лишний раз свидетельствует о том, в какой двусмысленной ситуации по отношению к имяславцам находились члены Святейшего Синода в описываемый период.