Человек среди учений

Вот почему учение, не учитывающее национальные особенности индивидуального мира, уходящее от национального виденья смысла, может оказаться не слишком дееспособным для человека, живущего в созвучии со своей нацией, или для человека, столкнувшегося с окружающим национализмом. Общечеловеческое не означает вненациональное, национальное органически входит в него – как важная часть человеческого опыта. Но всего лишь часть, которая не должна затмевать собой остальное.

Это похоже на законы экологического равновесия. Что-то вроде психической экологии.

Национальные ориентиры довольно своеобразны. Каждый из них представляет собой сгусток индивидуальных и коллективных взаимодействий, из которых постепенно формируется сегодняшний облик нации или страны, её направленность в завтра. Учение, выдвигающее национальное на первый план, неминуемо уходит от интересов отдельной личности, оно вменяет человеку готовые ориентиры вместо того, чтобы вовлекать его в их освоение. Тем самым оно действует, наверное, не только против интересов человека, но и против интересов нации.

От попадания в тупик спасает только равновесие между разными виденьями смысла, исключающее зацикливание на одном из них. Увы, точкой зацикливания часто становится именно национальный смысл, быстро превращающийся в националистический.

Отступление: о национальной идее

В наше время в нашей стране существует одна особая тема, которая давно является предметом постоянного обсуждения, то затихающая, то вспыхивающая с новой силой. Это тема национальной русской идеи.

Очередное оживление этой темы вызвал когда-то призыв первого российского президента к творческой интеллигенции продумать новую национальную ориентацию. Сам этот призыв многократно подвергался осмеянию, его уподобляли идеологическим указаниям вождей советской эпохи, но по сути он был вполне уместен. Во-первых, кому, как не лидеру страны, беспокоиться о её главных ориентирах. Во-вторых, когда, как не на переломе эпох, уделять этому особое внимание. Наконец, он не предлагал собственных выдумок, а звал всех, кто может, участвовать в осмыслении проблемы.

Может быть, наивно было надеяться на изобретательность интеллектуалов. Вся их изощрённость ушла на сарказмы.

Разумеется, национальную идею придумать невозможно. Можно лишь пытаться осознать её как ориентир или совокупность ориентиров. Национальное сознание развивается гораздо медленнее, чем сознание индивидуальное. Быстро возникают и рушатся только навязанные, искусственные для нации ориентиры. Но именно это даёт возможность каждому, кто внимателен к национальному развитию, сказать о том, как он его понимает. И эта многоголосица индивидуальных взглядов становится той питательной средой, которая воздействует на само это развитие.