|
Иисус не совершил чуда - по крайней мере, тогда, в Гефсимании. Чудо произошло позже, три дня спустя, ранним пасхальным утром: Иисус воскрес из мёртвых! Мог ли Иуда, преданный ученик и верный казначей Иисуса, мог ли вообще кто-либо из смертных постичь тогда, в тот трагический день всю глубину, всю значимость этого величайшего в истории человечества чуда, положившего начало новой вере, новой эпохе, новому будущему? 4. Возможно иное, несколько отличное от только что приведённого, объяснение действий Иуды Искариота. Да, Иуда искренне верил Иисусу, но вера в его душе (в соответствии с этой версией) сочеталась с сомнениями, которые терзали его, лишая покоя мятущуюся душу. Церковь учит, что вера, подверженная сомнению, не есть вера, угодная Богу. Истинная же вера есть вера Авраама, безропотно отдавшего единственного сына на заклание Богу. Вера должна быть безоговорочной и бездумной, полностью подчиняющей волю человека неограниченному, поистине "божественному" произволу Творца. Однако нужна ли человеку такая вера? Вера, умаляющее самое ценное, что есть у него - его человеческое достоинство, свободу, право на сомнение, на критическую оценку господствующих в обществе нравственных ценностей, - не означает ли такая бездумная, пассивная вера попытку уйти от ответственности за принятие жизненно важных решений, от ответственности за свои поступки, от ответственности быть человеком - Человеком с большой буквы? Повторим: Иуда искренне верил Иисусу, но тлела в его душе и искорка сомнения. Быть может, истинная вера как раз и должна сопровождаться изрядной долей скепсиса, постоянным "а вдруг"? Впрочем, вопросы веры слишком сложны и многогранны, требуют основательного изучения и тщательного исследования малый объём данной работы не позволяет подробно остановиться на этой проблеме. Допустим лишь, что Иуда был верующим скептиком, и подвергнем анализу его возможные мысли. "Если Иисус - действительно Сын Божий, - рассуждал Иуда, - то моё предательство послужит делу свершения его пророчества о смерти через распятие и воскресении на третий день; своим деянием я лишь исполню волю Божию. Если же он окажется обманщиком и лжепророком, то пусть смерть послужит ему наказанием за его обман - он достоин будет такого конца". Иуде не откажешь в здравомыслии, при любом исходе он оказывается в выигрыше. И выигрыш тот - истина, которую жаждет узнать двенадцатый апостол. Нет, даже не узнать - иначе бы он дождался "третьего дня", чтобы удостовериться в точном исполнении (или неисполнении) пророчества о воскресении, и не покончил бы жизнь самоубийством, - ему важно создать условия для неизбежного проявления истины, которую ему уже не довелось узнать. Что ж, приоткрыть истину ради самой истины и, не узнав её, добровольно уйти из жизни - в этом есть что-то святое. (Что рядом с этим жалкие тридцать серебренников!) — 59 —
|