|
Придание отдельным случайным исключениям статуса правила, безусловно, неверно, и делать вывод о том, что одно смысловое несоответствие неминуемо должно означать наличие и множества других, было бы слишком вольным допущением. Факт такого несоответствия означает только одно: в священные тексты могли вкрасться и другие искажения (случайные ли, или умышленно внесённые на том или ином этапе формирования Библии). Именно это и даёт нам право критически относиться к некоторым высказываниям евангелистов, порой подвергая сомнению их оценки и выводы в отношении тех или иных событий. Однако это вовсе не означает - повторим ещё раз, - что мы ставим под сомнение богодухновенность св. Писания. Иуда Искариот в оценках евангелистов 1. Христианская традиция создавалась в течение многих столетий, однако основа ей была положена в I - II веках от Рождества Христова, когда только-только формировалось учение зарождающейся Церкви. Именно в эту эпоху и создавался Новый Завет, давший импульс существующим традиционным взглядам на историю предательства Иуды. Хотя Иуда Искариот - фигура значительная в истории христианства, тем не менее о нём мало упоминается в новозаветных жизнеописаниях Иисуса Христа. Всего пять раз появляется он на страницах Евангелий: во время эпизода в Вифании, при сговоре с первосвященниками, на Тайной вечере, в момент ареста Иисуса и накануне своего самоубийства - причём, в четырёх случаях из пяти участие Иуды в указанных событиях оправдано его ролью "предателя". Таким образом, несколько беглых замечаний в ходе повествования и более подробное описание его предательства - вот всё, что мы можем почерпнуть об этом человеке в четырёх Евангелиях. Все четыре повествования о жизни, смерти и учении Иисуса Христа создавались спустя десятилетия после известных событий, происшедших в год 27 от Рождества Христова[53], каждый факт в них преломлён в свете уже свершившегося, законченного, получившего определённый смысл, - иными словами, все четыре евангелиста творили свой труд постфактум. Вполне очевидно, что каждый из них знал, каков будет финал событий, ставших уже достоянием истории, знал (по крайней мере, мог предположить), что его творение призвано занять достойное место в учении зарождающейся Церкви, - и именно это знание внесло определённый элемент предвзятости в евангельские жизнеописания Иисуса и его окружения. "Нет сомнения, что известная доля предвзятой мысли должна была примешиваться к таким воспоминаниям"[54], подтверждает Ренан эту мысль. Но мнения и суждения евангелистов не только предвзяты - они субъективны и потому не отражают истины во всей её полноте. Поэтому судить об исторической истине приходится лишь на основании тех бесспорно уникальных, но пропущенных сквозь призму личных впечатлений свидетельств, которые дошли до нас в виде четырёх канонических Евангелий и Деяний апостолов. Некоторые разночтения как раз и свидетельствуют об определённой субъективности в освещении событий жизни и смерти Иисуса и его ближайших сподвижников. Однако, в ряде вопросов - и этих вопросов, надо признать, большинство евангелисты выказывают удивительное единодушие (что, впрочем, не является признаком объективности и не снимает с них обвинения в предвзятости). Один из таких примеров единодушия и единомыслия - оценка деятельности двенадцатого апостола, Иуды Искариота. Как не заметить, что каждый раз, когда в тексте Евангелий упоминается имя Иуды, оно всегда сопровождается позорным словом "предатель"! Этот ярлык вешается на несчастного сразу, при первом же появлении его на сцене - и не снимается уже никогда. Авторам неведома истинная подоплёка событий, истинные мотивы содеянного Иудой, и потому событиям даётся наиболее очевидная трактовка. — 17 —
|