|
Возвращаясь к вопросу об оккультных методах создания «богов», отметим, что с помощью соответствующих оккультных процедур можно не только вернуть из небытия древних «языческих» Богов и напитать их первозданной мощью, но также «сотворить» в Тонком Мире любого нового «бога», и он будет тем могущественнее, чем большее количество верующих будет изливать на него свои религиозные чувства. Именно так и создаются новые религии, и новые «боги» обретают свою силу, побеждая старых, растерявших свою паству «богов». Ничего не меняется, если «бог» не создается заново, а в качестве объекта поклонения выбирается какая-либо, достаточно могущественная сущность, уже обитающая в астральном мире. Этот «бог» подпитывается «психической энергией» поклоняющихся ему людских масс, так же, как и вновь созданные «боги». Как отмечает Даниил Андреев, даже обычная игрушка обретает некое подобие души в одном из параллельных миров, если на нее изливается любовь ребенка. И эта «душа» начинает оказывать обратное воздействие на породившее её маленькое существо, как бы ласкаясь и играя с ним. Отсюда возникает эффект живого общения детей со своими любимыми игрушками, который кажется являющимся рабами примитивнейших атеистических суеверий взрослым всего лишь детской игрой.[113] И, когда маленький человечек оказывается брошенным на произвол судьбы, единственной для него отдушиной и психологической опорой становится безмолвная игрушка, оживляемая на астральном уровне его несчастной душой. Поэтому, оказавшиеся «на улице» маленькие дети ни за что не хотят расставаться с какой-нибудь незамысловатой игрушкой, которая с точки зрения окружающих, не представляет ни какой ценности. А для несчастного ребенка эта простенькая игрушка, ставшая реальным воплощением всех его самых светлых устремлений, является олицетворением всего доброго и хорошего, что он только может представить в своем воображении маленького, обездоленного человеческого существа. Даниил Андреев пишет в этой связи: «Ещё более странным покажется то, что касается не живых зверей, а некоторых детских игрушек. Я имею в виду всем известных плюшевых мишек, зайцев и тому подобные безделушки. В детстве их любил каждый из нас, и каждый испытывал тоску и боль, когда начинал понимать, что это - не живые существа, а просто человеческие изделия. Но радость в том, что правее не мы, а дети, свято верящие в живую природу своих игрушек и даже в то, что они могут говорить. Нашим высшим разумом мы могли бы в этих случаях наблюдать совершенно особый процесс творения. Сначала у такой игрушки нет ни эфирного и астрального тела, ни шельта, ни, само собой разумеется, монады. Но чем больше любим плюшевый медвежонок, чем больше изливается на него из детской души нежности, тепла, ласки, жалости и доверия, тем плотнее сосредоточивается в нем та тончайшая материя, из которой создается шельт («душа» – С. П.). Постепенно он создается и в самом деле, но ни астрального, ни эфирного тела у него нет, и поэтому тело физическое - игрушка - не может сделаться живым. Но когда игрушка, полностью насыщенная бессмертным шельтом, погибает в Энрофе, совершается божественный акт, и созданный шельт связывается с юной монадой, входящей в Шаданакар из Отчего лона. В Эрмастиге, среди душ высших животных, облеченных в астрал и эфир, появляется изумительное существо, для которого именно здесь должны быть созданы такие же облачения. Существа эти поражают не красотой и тем более не величием, а той невыразимой трогательностью, какой размягчает наши суровые души вид зайчонка или олененочка. В Эрмастиге эти существа тем прелестнее, что даже в соответствовавших им игрушках никогда не было ни капли зла. Они чудесно живут там вместе с душами настоящих медведей и оленей, получают там астральное тело, а потом поднимаются в Хангвиллу, как и все остальные».[114] — 50 —
|