Православная церковь - враг просвещения

5

В годы террора, наступившего после революции 1848 года, в высшей школе было усилено влияние религии и церкви. «Одна наука не приведет к хорошим результатам, — говорил Николай I. — Мне нужны верные сыны престола, мне нужна беспредельная преданность, бессознательная покорность и беспрекословное повиновение»23.

В секретной инструкции министерства 1848 года указывалось, что лучшим средством для спасения юношества от вольнодумства и безбожия является преподавание закона божьего в высшей школе. «Основным началом в образовании, — говорилось в циркуляре, — будет наше государственное начало, на котором непоколебимо стоит трон и алтарь, собственно русское начало, русский дух, наша святыня»24.

Инструкция требовала, чтобы преподавание в высшей школе велось в духе «благоговения к святым, преданности к государю и любви к отечеству». Программы лекций подвергались тщательному контролю — в лекциях не должно было быть ничего, «несогласного с учением православной церкви, с образом правления и духом государства». Ректоры университетов обязаны были представлять отчеты «о духе и направлении преподавания». В отчетах писалось, что преподавание «согласовывалось везде с началами чистой нравственности и освещающим ее учением православной церкви», что «при преподавании наук, особенно естественных, не допускалось ничего произвольного и мечтательного»25.

Духовенство постоянно вмешивалось в жизнь высшей школы, пытаясь подчинить университетское преподавание интересам церкви и религии. Московский митрополит Филарет возражал против существования в Петербургском университете физико-математического и историко-филологического факультетов, зато настаивал на организации богословского факультета26.

Подольский архиепископ Иринарх предложил министерству просвещения запретить преподавателям университета говорить что-либо несогласное с писанием, потребовать от них признания святости библии и веры в бога. Петербургский митрополит Григорий просил принять меры против одного ученого, в трудах которого он не встретил ни слова о боге-создателе. Донос митрополита был разоблачен герценовским «Колоколом» в заметке «Архипастырское рвение о мраке»27.

Министерством была составлена расширенная программа преподавания богословия. Эта программа предварительно рассматривалась московским митрополитом Филаретом, а затем ее утвердил синод. Преподавание философии признавалось «пагубным» и было полностью упразднено. «Единственным и твердым основанием всякому положительному учению» считался закон божий28. В связи с закрытием кафедр философии и насаждением богословия Герцен писал, что вместо науки в университетах преподавали теорию рабства29.