|
Что касается гилгул, то в этом иудейские мистические учения сходны с учением индуизма. Например, «Зогар», один из классических каббалистических текстов, учит, что место, куда каждый отправляется после смерти, в значительной степени зависит от пристрастий человека во время жизни и последних его мыслей непосредственно перед смертью: «Путь, избранный человеком в этом мире, определяет дальнейший путь души после ее ухода. Так, если человека влечет к Священному и он стремится к Нему в этом мире, то отходящая душа уносится вверх к высшим царствам той инерцией движения, которую обретала каждый день в этом мире». Кроме того, каббалисты верили в своего рода кармический закон, хотя и не называли его так. Рифат Сонсино и Даниел Б. Сайм, оба раввины и ученые, кратко излагают его суть следующим образом: «Каббалисты заметили, что не все праведники этого мира получают надлежащее вознаграждение. Некоторые страдают вопреки тому, что соблюдают заповеди Торы. Похоже, реинкарнация дает наиболее правдоподобное объяснение такой „несправедливости”. Некоторые каббалисты настаивают, что боль, от которой страдают праведники в этом мире, совсем не обязательно является результатом личных грехов [в этой жизни], скорее, это последствие поступков, совершенных в предыдущем воплощении. Такое же представление предлагалось для объяснения трагической смерти младенца… Каббалисты использовали реинкарнацию также для объяснения проявлений у человека странных и необычных качеств. Их, например, интересовало, почему некоторые индивидуумы ведут себя как животные. Ответ состоял в том, что в таких людях заключены души зверей… В то время как некоторые каббалисты верили, что реинкарнация касается исключительно человеческих существ, другие считали, что этот процесс затрагивает также животных и даже неодушевленные предметы». Большинство немистических иудейских философов Средневековья, казалось, не желали иметь дело с реинкарнацией. Двое из них — Иуда Халеви и Мозес Маймонид — фактически игнорировали реинкарнацию и то, что она подразумевает. Но опять-таки, в еврейском обществе того времени бытовали совершенно противоположные точки зрения. Саадия бен Езеф аль-Файуме рассматривал душу и тело как неделимое целое. Абрахам ибн Дауд выражал ту же мысль, добавляя к ней, что тела, которые выглядят одинаково, делят между собой одну душу. Таким образом, очевидно, что в средневековом иудаизме не было согласия во мнениях относительно природы души и места ее пребывания после смерти. Иудейские философы погружались в глубины психологии и духовности, но их внимание было сосредоточено на этом мире. Из этого вытекает несколько подтекстов: если так важно сосредоточиться на жизни здесь и сейчас, если так важно быть высокоморальным и этичным здесь и сейчас, так не оттого ли, что наше поведение влечет за собой последствия в будущем? Куда мы отправимся, если будем хорошо себя вести? А если плохо? — 48 —
|