Психотерапия

В этой связи я вспоминаю мой первый анализ с серьёзно нарушенным анализандом, пограничный случай. Я отчаянно всеми силами пыталась удержать её от соскальзывания в психотической эпизод. В этот момент Юнг велел мне приехать к нему. Он выслушал историю целиком и затем очень серьёзно сказал: «Что придаёт тебе такую уверенность в том, что анализанду не нужно проходить через эпизод? У многих людей наступает улучшение после эпизода. Что заставляет тебя думать, что ты так точно знаешь её судьбу? Возможно, ты мешаешь именно тому, что в соответствии с Божьей волей должно произойти.» Я была поражена, а затем я впервые увидела, что моё стремление вызвать улучшение было могущественным участником происходящего. Когда я ослабила своё ошибочное давление, анализанду скорее стало лучше, а не хуже, он не соскользнул в эпизод. Позже я была сильно впечатлена, когда нашла следующее в средневековом руководстве по экзорцизму для священников: священник сначала должен попытаться выяснить для себя при помощи молитвы, хочет ли Бог освободить больного от мучающего его демона или же в таинственной мудрости своей хочет продлить его мучения и кропотливую работу с ними. Только когда кажется, что речь идёт о первом варианте, священник должен готовиться к церемонии исцеления. Слишком много христианского помогающего духа — это, как Юнг однажды написал, «вторжение в волю другого. Следует вести себя подобно кому-то, кто предлагает возможность, которая может быть либо принята либо отвергнута. В противном случае вы столкнётесь с трудностями. Это так, потому что человек не полностью благ, в нём почти половина от дьявола.»[89]

Тем не менее, Юнг также отвергал циничное мнение, что оставлять всё на усмотрение Бога или судьбы — это то же самое, что и стремление сделать слишком много. Попытка придерживаться середины между этими крайностями кажется мне на самом деле очень трудной задачей, потому что она меняется при переходе от человека к человеку и от момента к моменту. Я не считаю, что с ней возможно справиться только лишь на основе одного мышления или чувства. Единственное, что может помочь, — это быть в Дао, так что то, что человек должен или не должен делать прямо здесь и сейчас может прийти к нему по наитию из его собственной Самости. Но, конечно, мы далеко не всегда в Дао, в правильном внутреннем контакте с Самостью, или, по крайней мере, я не всегда.

С самого начала, но с увеличивающейся интенсивностью в третьей фазе, ситуация такова, что человек вообще больше не может функционировать, используя правила и концептуальные инсайты или личные чувства; начиная с третьей фазы всё, имеющее критическую важность в работе, зависит от человека и того, насколько он развивается; ибо здесь все общие ориентиры отпадают, и это становится вопросом выбора уникального правильного момента времени для конкретного человека. Ситуации неоднократно возникают в аналитическом диалоге, и в нём человек должен реагировать моментально, с молниеносной скоростью. В этот момент не только то, что человек думает или говорит или чувствует, имеет значение, но и изменение тона голоса, непроизвольное движение, колебание — всё становится крайне важным. Таким образом в этот момент имеет значение только то, что представляет собой человек и как далеко он зашёл в своём собственном развитии, а ни в коем случае не сознательно выученное «поведение», какие бы намерения за ним не стояли.