Психотерапия

Ассоциацией сновидицы с Цюрихским озером была её прежний аналитик, которая в действительности водила её к озеру, и первая часть с появлением замка подобна благоприятному символическому намёку на Самость. Среди прочего, замок — это известный символ Девы Марии, как таковой он также является связующим звеном с третьей частью сна.

Вторая часть сна изображает пару влюблённых, пытающихся соединиться, — т.е., внутреннее coiunctio или объединение противоположностей — и то, как сновидица должна принять активное участие в обеспечении такого объединения, а ей в этом препятствуют теневые фигуры хихикающих тинейджеров. Она очевидно не способна служить religiose бога Эроса: здесь также возникают легкомысленные эгоистические элементы, нечто инфантильное, что отделяет её от опыта любви, и поэтому от опыта её как полноценной женщины.

Тем временем мы подходим к жутким изображениям третьей части сна, кухни ведьмы. Г-да Арон была знакомой сновидицы и фанатичной приверженницей коммунизма. Г-жа Майер, как она говорит нам, была невротичной женщиной, дружившей с Аронами. Здесь сон показывает нам, что коммунизм относится, с духовной точки зрения, к кухне ведьмы. Представление Марии в форме «плода фантазии ведьмы» указывает на полное искажение religio в теневой сфере: женщина берёт на себя контроль над божественными фигурами, как если бы они были объектами, тогда как в действительности они представляли собой архетипы задолго до появления её эго и изначально обеспечивали его всеми идеями по поводу их природы.

В процессе призыва сновидица должна смотреть на работы Франца Мазереля. Сцены во сне напоминают его знаменитую «Пляску смерти». Это, согласно сну, ад, который враги определённых людей подготовили для них, и здесь появляется рассуждение, что эти последние люди вероятно сделали то же самое первыми. Этот ад показывает, что происходит, когда идеологический конфликт не отличается от своей проекции вовне, — это ведёт к аду негативных аффектов, несправедливости и мести в бесконечном процессе для отдельного человека, а также в жизнях людей.

Пронзительный внезапный или искажённый звук напоминает неприятное «кыш» в предыдущем сне и также позднее замечание женщины, что никто не «разрежет или разломает» бессознательного. Здесь мы явно имеем дело с опасностью внезапного прорыва автономного аффекта. Иногда пациенты описывают момент начала шизофренического эпизода как пистолетный выстрел, звучащий в их головах, или как звук пилы.

Идея «щелчка» в чьём-то мозгу также связана с такой разновидностью аффективных событий. Именно чрезмерность аффекта вызывает вопросы о безнадёжно необратимом дурном повороте в форме агрессивных или, напротив, безумных действий или фатальных решений. В жизни общества это соответствует объявлению войны или военному нападению.