|
Что за тормоза эти тормоза, которые сейчас вылезли? Основной смысл схемы - ответ на вопрос, почему я сам не могу справиться с той проблемой, с которой хотел пойти к психотерапевту. Что за нечто во мне начало тупиковую дискуссию и вызвало застывшую эмоцию? В какой момент и куда я провалился, да так, что вылезти не могу? Точнее, что за нечто во мне меня туда привело и держит? В начале своей карьеры я, как и многие, учился психоанализу. Учение Фрейда для меня было «всесильно потому что оно верно». Однако теории психоанализа в конце и в начале восьмидесятых еще как-нибудь можно было научиться, хотя и с большими трудностями и даже риском. Запрет тогда был на этом буржуазном империалистическом учении. Но как-то доставали книги, переводили, дискутировали и что понимали. А практики психоанализа не было совсем. Сейчас конечно все эти детские ошибки понятны. Но одно осталось. Нашел я проблему. Она и правда из глубокого детства. А дальше что с ней делать? Выплакаться, кому-нибудь, как в хорошем фильме про нашу профессию «Умница Уилли Хант»? Не помогает, настоящего переноса нет. Для его формирования очень много времени нужно. А результата хочется быстрее. Потом стали доступны работы Роджерса, и вся страна занималась тренингом сензитивности. У Карла Роджерса тогда был только один серьезный конкурент - Эрик Берн. Все равно без ответа оставался вопрос, что с этим делать. Берн не только игры бессознательного описал, но и выходы из этих игр. Может, у кого и получалось, а у меня нет. Клиенты обижались, и ни из каких игр не выходили. И главное, я у себя никак никакую игру не находил. У всех находил, а у себя нет. Пока не дошло что мои поиски игр у других – моя игра «Попался мерзавец». Тогда появился гибрид психоанализа с НЛП. Анализ помогает вспомнить, а НЛП перестроить. С помощью множества своих техник. Особенно помогали техники работы с субмодальностями. НЛП была тогда для меня единственной практикой, которая отвечала на вопрос «Что делать?» вместо традиционного «Кто виноват?». Но материалом для работы был психоаналитический возрастной регресс. Трудно тогда мне было назвать себя Хорошим родителем самому себе. Скорее я был безжалостным родителем. И себе и своим родителям. А потом был самогипноз. Настоящий, с достаточно глубоким трансом, без амнезии, что давало возможность более быстрого и более насыщенного воспоминания. А НЛП по-прежнему было палочкой - выручалочкой. А потом пошло-поехало. Понаехали в нашу страну психотерапевты, появились первые более-менее последовательные школы, и практически все приезжие коллеги во главу угла ставили именно «Что делать?» оставляя другой русский вопрос теоретикам. — 108 —
|