Психотерапевты о психотерапии

— Я читал книгу Грофа, посвященную духовному опыту в экстремальных состояниях...

— Ну, я думаю, в некотором смысле все духовные кризисы могут иметь экстремальное измерение. Это зависит от того, хочет ли индивид считать кризис чем-то реальным или просто фантазией.

Оптимальное духовное здоровье состоит в том, чтобы становиться тем, что ты есть, и следовать своему пути, а путь может оказаться путем политика, художника или человека, делающего деньги и хорошо их использующего. Я не ограничиваю свое определение духовного. Думаю, транперсональное не делает этого и не должно. Вы выходите к понятию архетипов — не в юнговском понимании, но в понимании различных архетипов “Я”. Я вижу себя прежде всего духовником, целителем, учителем сознания, по второму направлению Бэйли. Линия “любовь-мудрость”.

Но во мне находится руководитель, и раньше вопрос, кто первичен, а кто вторичен, был очень важен. Мне нравился мир политики, нравилось быть ответственным за что-то: я говорил, что всегда поступаю в маленькие организации, чтобы начинать поближе к верхушке. (Смеется.) Но с годами стало ясно, что руководитель во мне вторичен и первичная фигура — это учитель сознания, целитель, духовник. Так что Король вынужден служить Высокому Священнику, а не на­оборот.

У меня научный склад ума. Я чувствовал себя своим в Кембридже. Я не был согласен с философией, но аналитический, экспериментальный подход мне нравился. В конце концов это стало тюрьмой, и мне пришлось менять свое мышление, придавая ему новую энергию, заставляя его — на языке Юнга — переключиться с чувства на интуицию. Так что если вы начинаете ограничивать понятие духовности, вы отбрасываете нечто очень важное. Вы не облегчаете человеку путь выяснения того, кто он есть. Поэтому многие воспринимают архетип силы как плохой. Я не думаю, что он плох. Одна из его функций состоит в том, чтобы освободить людей.

— Так что люди часто находятся в неправильном месте в неправильное время...

— Или наказывают себя, потому что какая-то их часть говорит: “Тебе должно это нравиться”, тогда как на самом деле вы должны признать: вам это не нравится.

— Почему мы такие, какие есть, как Вы думаете?

— Почему вы меня спрашиваете? Я думаю, вам стоит спросить об этом Бога. (Смеется.) Почему мы такие? Ну, давайте, я отвечу вам на основе собственного пути. Раньше я не знал, по какому пути мне идти. Знал, что меня интересовало многое, не знал, жениться ли мне на той женщине, которой я сделал предложение, — фактически, когда я просил ее стать моей женой, то чувствовал, что поступаю неправильно, — и тому подобное. Совершенно нормально. Позднее я начал это чувствовать, оглядываясь назад, начал видеть, что существует некая целостная структура. Она была даже в моей работе в индустриальной сфере.