Привязанность

Во втором эксперименте детеныша обезьяны помещали в незнакомую для него комнату (площадью 4 м2 и высотой потолка 2 м), в которой было много разных «игрушек». Пока там находилась матерчатая «мать», обезьянка исследовала игрушки, используя манекен как базу, к которой она время от времени возвращалась. Однако если у детенышей такого манекена не было, они начинали

«метаться по комнате, бросаться на пол лицом вниз, обхватывать голову и туловище руками и горестно кричать... Присутствие проволочной матери нисколько не влияет на состояние детеныша. Контрольные опыты, проведенные с обезьянками, которые с момента рождения знали только кормящую их проволочную мать, обнаружили, что даже эти детеныши не выражали по отношению к ней никаких чувств, а ее присутствие нисколько их не успокаивало» (Harlow, 1961).

В обоих случаях типичное поведение привязанности адресуется матерчатому манекену, не имеющему отношения к кормлению, а не «кормящему» проволочному.

С выводами Харлоу относительно поведения детенышей макака-резусов согласуется опыт Роуэлл, полученный в ходе наблюдений за детенышем бабуина. Бабуин получал питание из бутылочки; он мог также сосать куклу и, когда хотел, цепляться за свою попечительницу. Оказалось, что он проявлял интерес к бутылочке, только когда был голоден. В таком случае он с нетерпением хватал ее. В другое время его поведение было обращено на куклу или «на приемную мать»: «бутылочка, хотя он иногда и брал ее в рот, казалось, интересовала его не больше, чем любой другой предмет такого же размера» (Rowell, 1965).

Очевидно, что в экспериментах Харлоу влияние пищи сказывалось в том, что матерчатый манекен становился более привлекательным, чем другой. Например, при наличии выбора из двух матерчатых манекенов, скажем, зеленого с бутылочкой для питания и желтовато-коричневого без бутылочки, детеныш проводил значительно больше времени, цепляясь за манекен, служащий источником пищи; в возрасте сорока дней он проводил на «кормящем» манекене около одиннадцати часов в день, а на «не кормящем» — восемь. Но даже это небольшое предпочтение сокращалось, так что в возрасте четырех месяцев отношение к обоим манекенам становилось одинаковым (Harlow, 1961).

Интересно, что подобно Фишеру, который обнаружил, что, несмотря на наказание, щенки неотступно следуют за объектом, и Кэрнсу, который то же самое наблюдал у ягнят, Харлоу установил, что при угрозе наказания детеныш обезьяны начинает цепляться еще сильнее. В одном из экспериментов матерчатый манекен имел отверстия, через которые подавался сжатый воздух. Условным раздражителем служил зуммер, предупреждавший детенышей о скором и сильном порыве ветра, чего, как известно, обезьяны очень боятся. Вскоре детеныши уже знали, чего следует ожидать, но вместо того, чтобы уклоняться от струи воздуха, они все делали наоборот: прижимались к манекену с еще большей силой и в результате получали в лицо и живот струи воздуха максимальной мощности (Harlow, 1961; Rosenblum, Harlow, 1963). С особой силой поведение привязанности проявилось также у тех детенышей обезьян, матери которых плохо с ними обращались (Seay, Alexander, Harlow, 1964). Конечно, это парадоксальное явление возникает как неизбежный результат того, что поведение привязанности вызывается чем-то пугающим. Этот вопрос обсуждается подробнее в следующей главе.