|
«Мммм.» «И тебя возбуждает, когда тебя бьют. Сексуально это тебя заводит». Она кивнула: «Это тоже правда. Значит, здесь простой механизм. Это хорошо». Эта ее реакция мне очень понравилась. Трезвых людей на этой Земле мне встречается мало. Я это ценю. «Да, это правда простой механизм. Что-то есть еще?» «Подожди, дай я подумаю. Одна такая вещь. Вот это чувство, которое я испытываю к Леше — оно очень сильное и мучительное. Я как бы его ненавижу, а как бы привязана к нему как на веревке. Всю ночь, как он приехал, я все время зациклена на нем. Но это то же самое с моим мужчиной. И раньше так тоже было. Это и любовь, и ненависть, а может, ни то, ни другое. Я не знаю.» «И что ты хочешь сделать с этим чувством?» «Я хочу его приуменьшить. Может быть, совсем выкинуть. Оно мне не нужно в семье. Оно только для траха хорошо, но я как-нибудь лучше по-другому буду. И для траха, знаешь, тоже.» Вот интересно было, что я ее как-то так четко и хорошо понимал, как будто полжизни с ней общался, спал с ними третьим и был главным консультантом ЦК КПСС по проблемам сексуальных насилий. «Знаешь, Марин, я думаю, что твои желания этой ночью исполнятся. И страх уйдет, и циклиться на садо-мазо ты перестанешь. Я тебе как дух грибов говорю. Но тебе надо с ним встретиться. С Лешей. Не боишься?» «Боюсь. Но я готова. Тем более если ты говоришь.» «Я — говорю. Пошли.» И мы пошли — к этому, мычащему у костра. * * *Этой ночью состояния у меня менялись очень быстро. На смену страшному напрягу по Лешиному поводу пришла легкость и певучесть. Состояния как-то проходили сквозь меня легко, наверное, потому, что я не создавал им препятствий. Или как бы разыгрывал подходящие случаю роли. Подходя к костру, я запел: Полно хмуриться сурово, видя всюду тьму! И сам себе ответил: Что-то я тебя, корова, толком, не пойму. И далее: Наклони поближе ухо! Утешай меня, пеструха! Очень трудно без участья сердцу моему! В голове моей прыгали игривые фразы телеведущего. «Друзья мои, позвольте представить вас друг другу.» Действительно, материал для телешоу был отличный, душещипательный на все сто. «Десять лет спустя они встретились, насильник и жертва.» Мне хотелось как-то ослабить напряженность. «Леша! Ты живой?» Он поднял голову: «Ну, типа, да». «Грустишь?» «Я — волк, — заявил он. — От меня ушла стая. Я — одинокий волк на севере». «Это уже кое-что. Это уже лучше чем ничего. Ты, волчара, — я панибратски обнял его за плечо, — сейчас у нас будешь отвечать по волчьим законам. Г отов?» Он меня послал подальше. — 92 —
|