|
Уже когда я ложился, я понимал — или мне казалось, что я понимаю — что она принимала меня за своего брата. Потому и стала успокаиваться. Она сказала: «Обними меня» — и вжалась ко мне в плечо. Я стал гладить ее, и она расслабилась. Я накрыл нас одеялом, и вопрос «Ты думаешь, я твой брат?» вертелся у меня на кончике языка, но я его не озвучивал. Она была горячей и мокрой. Я не пишу порнографии, но мне кажется важным для этой истории, что она засунула руку мне в штаны и обхватила член. Теперь она уже совсем успокоилась. Я спросил: «Хочешь?» — и она замерла, застыла. Ее как парализовало. А я, как уже отмечалось, не люблю заниматься любовью с Мертвой Царевной. Я чувствовал где-то здесь «подставу», и постепенно у меня в мозгах стало кристаллизоваться ясность того самого, что я называю видением. Я знал, в чем тут дело. Да и не надо было быть особым Шерлоком Холмсом, чтобы всё это понять. Я спросил ее: «Почему ты не рожаешь?» Она ответила (очень тихо): «Я не знаю». Я сказал: «А ты подумай». Она обхватила мой член покрепче и повторила: «Я не знаю». «Тогда я тебе объясню, — прошептал я. (Мы разговаривали шепотом, хотя в целом доме никого больше не было. Уже занималось утро.) «Ты любишь своего брата и живешь с ним. Вы не спите, но все равно вы живете как муж и жена. Это ж вы, блин, сестрица Аленушка и братец Иванушка, и он пьет как козел и не женится. А ты, хотя и вышла замуж, мужу не отдалась, и потому не рожаешь. А от брата родить ты не можешь. А больше ни от кого не хочешь». Она была словно в забытьи, снова обмякла и закрыла глаза. Во мне же боролись похоть и осознание — или то внутреннее кино, которое я считал таковым. У меня сошлись воедино все детали — и русская сказка, и пьянство моего симпатичного тезки, и бесконечная череда его девочек, и разное иное-прочее. А потом она опять тихо спросила меня: «Ты Митя?» «Я Митя, — ответил я, — и я хочу сказать тебе кое-что как старший. Не просто старший, а старший по роду. Роду нужны дети. Не чужие, а свои. Можешь возиться с чужими сколько хочешь, но роду это не важно. Мы хотим, чтобы ты сама родила. Понимаешь?» Она прошептала: «Да». «Будешь рожать от брата?» Она покачала головой: «Нет». «А от кого будешь?» «От Леши». «Точно?» «Точно». «Когда?» «Осенью». «А брата отпустишь», — это был уже скорее не вопрос, а приказание. И она сказала: «Да». «Поэтому я сейчас не буду с тобой спать, поняла?» «Да». «Ну, всё. Значит, осенью». «Да». Я высвободился и вышел из комнаты. От греха подальше. На улице уже было светло. Я сел отдохнуть и вскоре увидел счастливую Ленку, которая лениво шла домой. Я подозвал ее и обнял. — 51 —
|