Начала христианской психологии

Столь непривычные для современной науки выводы, к которым пришел великий ученый, исходя из беспристрастного, строго научного анализа имевшихся в его распоряжении фактов, служат, как нам кажется, очень сильным аргументов в пользу того, что наука не только не противоречит наиболее фундаментальным основам христианства, а позволяет гораздо глубже осознать их.

Но оппоненты такой точки зрения, конечно, скажут, что с того времени, как Бэр сформулировал свой закон, прошло полтора столетия, что наука далеко ушла вперед, что теория Дарвина полностью раз­венчала утверждения о направленности, более того, о целенаправ­ленности эволюционного процесса. Многие крупные ученые современ­ности согласятся с таким высказыванием известного ботаника, акад. А.Л. Тахтаджяна: "Происхождение видов" (название основного труда Дарвина. - Авт.) — решающая фаза одной из величайших концеп­туальных революций в естествознании. Самым главным в этой револю­ции была замена телеологической идеи эволюции как целенаправлен­ного процесса идеей естественного отбора, основанного на стохастическом (случайном) взаимодействии организмов между собой и окру­жающей их средой" [13. С. 489].

И здесь мы вновь должны вернуться к структуре научного миро­воззрения. Закон Бэра принципиально отличается от современных эволюционных теорий, которые так или иначе базируются на теории "естественного отбора" Дарвина, тем, что первый является "эмпи­рическим обобщением" и может быть отвергнут, только если появятся факты, противоречащие ему в том пространстве и времени, на которое это обобщение распространяется. Вторые же являются построениями человеческого разума, сконструированными для того, чтобы "объяс­нить" явление, отталкиваясь как от фактов, так и от привлекаемых учеными наборов допущений. Если это так, то возникает вопрос, не появились ли в научном арсенале за прошедшее после работы Бэра время факты, противоречащие его обобщению?

Вряд ли можно назвать ученого, который бы привлек боль­ше фактов из самых разных естественнонаучных и гумани­тарных дисциплин, чем акад. В.И. Вернадский, для анализа хода естественной истории. Если Бэра кое-кто может упрекнуть, что его взгляд был небеспристрастным, поскольку он постоянно ссылался на определенные религиозные догматы, то В.И. Вернадскому такой упрек сделать трудно. В своей последней статье "Несколько слов о ноосфере", написанной в 1943 г., он так обозначил свой принцип: "Стоя на эмпирической почве, я оставил в стороне, сколько был в состоянии, всякие философские искания и старался опираться только на точно установленные научные и эмпирические факты и обобщения, изредка допуская рабочие научные гипотезы" [4. С. 114]. Одним из первых ученых осознав, что есть научное мировоззрение, какова роль в его формировании эмпирических фактов, гипотез и теорий, научного метода и "эмпирического обобщения" - вершины научного знания; В.И. Вернадский оставил нам несколько важнейших "эмпирических обобщений", каждое из которых, будучи воспринято, не может не повлиять кардинальным образом как на направление дальнейшего научного поиска, так и на другие проявления чело­веческого духа.