|
Во время беседы пациент постоянно покашливает, испытывает чувство недостатка воздуха, ощущает ком в горле, боли в области сердца. Соматически: «асептический уретрит». На ЭКГ синусовая тахикардия, диффузные изменения миокарда. В остальном -без особенностей. В связи с навязчивостями два года не работает. Почти не выходит из дома, так как чувствует себя плохо в обществе посторонних. Любитель шахмат - перестал играть даже с соседом. Дома спрятал от себя все острые предметы. Топор запер в подвале. Не берет на руки ребенка, не остается с ним наедине. Получив направление к психотерапевту семь (7/) месяцев назад, «не мог» прийти. «Бросало в пот, дрожь» и так далее. Дома - на положении больного. Жена переживает за него, заботится о нем. Она и привела его в диспансер: «сам не смог бы!». Практически все время тратит на бесполезную «борьбу» с навязчивостями, страхом. Старается «взять себя в руки», «отвлечься», «переключиться», «сосредоточиться на другом», «внушить себе». - Понимаю, что все это глупость, нелепость, а выгнать из головы не могу! Остается бездеятельным и, несмотря на свое «понимание», даже не пытается действовать вопреки страху: не прятать ножей, играть с ребенком, встречаться с людьми и так далее. Все его внимание сосредоточено на попытках волевым усилием устранить навязчивые переживания «в себе», но не их причину в практической деятельности. От действий он уходит в общие рассуждения, старается доказать безосновательность страха и успокоить себя. Попытки действовать вопреки страху усиливают его. Усиливаются вегетативные проявления. Страх становится как бы немотивированным - мотив теряет значение. Одновременно теряет значение и критика к страху: «страшно и все... не могу... потом... завтра..., а вдруг это случится!..». Когда причины, побуждающие действовать, устраняются, пациент успокаивается, с досадой бичует себя за нерешительность и снова доказывает себе логическую необоснованность своих страхов. Но это - слова, за которыми нет чувства. Они звучат неубедительно. У пациента нет собственного утешительного опыта. Он с момента появления страха никогда его не преодолевал, не действовал ему вопреки. В связи с этим, попытки стимулировать решительность пациента новыми логическими доказательствами бесперспективны. У него достаточно таких доказательств. Он их ищет. Заведомо согласен с ними. Хочет им следовать, но не может! Они не приносят ему уверенности, а только побуждают предпринимать заведомо обреченные на неудачу попытки подавить страх. Каждая из таких попыток убеждает пациента в несостоятельности, «безволии», «фатальной непреодолимости» страха. Каждая усиливает страх и ослабляет противостоящую ему личность. Укрепляет неверие в собственные силы. — 33 —
|