Формальные принципы построения проективного эксперимента, его так называемая проективность — “глухая” инструкция, отсутствие оценки со стороны экспериментатора, акцент на мотивационном аспекте деятельности — широко используются в любом личностно ориентированном исследовании. Отметим, кстати, что на этих принципах давно уже строятся эксперименты в нашей патопсихологнческой практике. Это не исключает, а, напротив, делает более необходимой исследовательскую работу по обоснованию проективного метода с позиций советской психологии, по созданию нового “словаря” объяснительных понятий. Нужны новые схемы анализа и интерпретации экспериментальных данных, отвечающие теоретическим подходам к исследованию личности, разрабатываемым в марксистской психологии. Исследования в этом направлении представляются перспективными и по следующим соображениям. Дело в том, что связь частных методик с той или иной теорией не является абсолютно жесткой и неизменной, и проективные методики, порожденные психоанализом, впоследствии начинают “отвязываться” от него, приобретать относительную автономию и включаются в иные концептуальные системы. Это дает нам право ставить вопрос о возможности соотнесения проективного метода и с определенными концепциями отечественной психологии. Продуктивность использования проективных методик в прикладных психологических исследованиях не вызывает сомнения, но этапу широкого внедрения их в практику должен обязательно предшествовать этап теоретической апробации. В частности, проективный метод может быть обоснован исходя из общетеоретического положения о пристрастном характере психического отражения и отношения человека к миру социальных явлений. Согласно развиваемому тезису специфика проективного метода состоит в его направленности на выявление прежде всего субъективно-конфликтных отношений и их представленности в индивидуальном сознании в виде “личностных смыслов” или “значимых переживаний”. Однако, в отличие от традиционно психоаналитической точки зрения, мы рассматриваем конфликт не как следствие борьбы между разными инстанциями, или уровнями, “внутри” личности, а как порождение структуры и динамики условий самой жизнедеятельности субъекта. В предложенной парадигме можно объяснить и многие явления, традиционно обозначаемые в зарубежной психологии термином “проекция”. Например, известный социально-психологический феномен “козла отпущения” возникает из-за противоречия между испытываемой субъектом потребности в агрессии и отсутствием подходящего с точки зрения общественных норм объекта ее удовлетворения. Здесь, как и в других случаях, мы имеем дело с преградным характером обстоятельств конкретной деятельности человека и их отражением в виде личностного смысла этих обстоятельств. — 70 —
|