|
В настоящее время в отечественной психологии имеются и иные попытки обоснования проективного метода. В ряде работ проективный метод рассматривается как способ экспериментального исследования личностно-субъективного характера восприятия [6; 8; 9]. Из более общих фундаментальных свойств психического отражения и деятельности субъекта исходят авторы, использующие такие категории, как отношения, установки личности [11; 13; 18; 32]. Продолжаются исследования в русле гипотезы А. Г. Асмолова об иерархическом строении установки, где проективный метод понимается как средство выявления индивидуального стиля личности [25; 27]. Однако здесь, как и в других подходах, наименее разработан переход от теоретического обоснования к конкретным схемам анализа и интерпретации тестовых результатов. Определенный интерес в этой связи представляет обращение В. Э. Реньге к теории деятельности А. Н. Леонтьева и попытка создания на ее основе схемы анализа рассказов TAT [19]. Согласно развиваемому здесь тезису, из материала проективных методик исследователь “вычерпывает” личностный смысл целей и обстоятельств действий и прежде всего — обстоятельств, имеющих для человека преградный, конфликтный смысл. Оговоримся сразу, предложенный подход, конечно же, не может рассматриваться как единственно возможный. В рамках деятельностного подхода могут сосуществовать различные интерпретативные системы, и сам факт множественности психологических реалий, вычитываемых из протоколов испытуемого (таких, как мотивы, отношения, установки, конфликты, защиты и т. д.), так же как и успешность анализа внутри той или иной схемы, демонстрирует инвариантность эмпирического содержания рассказов относительно интерпретационных систем. В рамках адекватной методологии выбор той или иной категориальной системы, по-видимому, правомочен и оправдан в той мере, в какой разработана в ней теория личности. Использование проективных методик в рамках теории деятельности, в частности, приводит нас к пониманию некоторых принципиальных трудностей. Если такие понятия, как “мотив”, “смысл”, достаточно хорошо описывают саму психологическую реалию, проецирующуюся в интерпретативных методиках, то остается открытым вопрос о том, как ее искать, в какой эмпирической “одежке” она выступит в проективной продукции. Например, если утверждать, что в рассказах ТАТ проявляются личностные смыслы преградных обстоятельств, то необходимо также определить, как от тех или иных особенностей текста можно перейти к названным образованиям личности. В настоящее время мы не имеем еще разработанных операциональных критериев, хотя работа в этом направлении ведется. Возможно, степень эмоциональной насыщенности текста, сопровождающая рассказ экспрессия испытуемого, индивидуальные особенности его лексики, “стандартность” или оригинальность сюжета и другие так называемые “отклонения” являются своеобразными “метками”, “следами” личностного смысла. Но каков содержательно личностный смысл, его место в иерархической структуре личности — эти вопросы остаются пока открытыми. Следовательно, предложенный подход докажет свою продуктивность, если удастся создать на его основе адекватную систему анализа эмпирического материала. — 31 —
|