Сигналы личности

Но экстравагантность бросает свой вызов вовсе не обязательно через сексуальное обнажение; можно, например, действовать на окружающие весьма дерзко, высокомерно и заносчиво дамски, благодаря всего лишь одной экстравагантной шляпке.

Экстравагантность, будь то прическа панка или провоцирующее парижское модельное платье, — это всегда повышенное притязание на значимость. Экстра­вагантность проистекает из чувства неполучения тре­буемого подтверждения и желательного признания. Это особенно характерно для людей, которые вместо само­воплощения ищут аплодисменты.

Тот, кто выбирает одежду исходя из того, прочна ли ее ткань на разрыв и не чувствителен ли ее цвет к загрязнению, тот хотел бы чувствовать себя полезным со своей окаменелой душой подобно крестьянину, возящемуся с навозом, но у такого человека для ощущения радости от эстетической элегантности начи­сто отсутствуют какие бы то ни было предпосылки. При этом, имеется в виду не «элегантность» для поля, леса или театра, которую стараются обрести, когда собираются выступить в качестве претендента на участие в каком-либо деле или когда хотят произвести хорошее впечатление в приличном обществе. Элегант­ность — это категорически не «изящный», «рафиниро­ванный» и «утонченный» аллюр, постоянно имитирую­щий роль-идол.

Эстетическая элегантность требует гораздо большего с двух точек зрения. Во-первых, каждый отдельный элемент одежды должен быть сознательно отобран по цвету, форме и рисунку и должен быть согласован с другими элементами одежды. Однако тот, кто выполнит эти условия и тщательно оденется, скажем, как деловой человек или старший официант, тот еще не элегантен. Элегантность требует еще одной, второй, и для многих недостижимой способности: к тщательно уравновешен­ной, пропорциональной и гармоничной целостности необходимо еще добавить нечто особенное, порожденное радостью риска и тщательно отобранное, своего рода «трюк», индивидуальную «изюминку», этакий, сформи­рованный собственной личностью оригинал. Эта особен­ность проистекает из способности радоваться прекрасному, из радости, создаваемой суверенно господствую­щей способностью комбинировать друг с другом формы, цвета и рисунок и создавать собственную гармонию.

Лишь тот, кто одевается из радости, тот может быть эстетически элегантным. А тот, кто лишь спрашивает, как он должен быть одет, чтобы понравится другим, чтобы выглядеть элегантно и модно, тот функционирует в качестве раба своей роли-идола. И его радость, вызванная его видом, есть не что иное, как тщеславное самоутверждение в роли-идоле. Однако эйфория само­утверждения проходит быстрее, чем успевает изменить­ся мода.