Через десять лет после смерти Фрейда, наверное, следовало бы на доме в Берггассе, где он жил, установить мемориальную доску. Когда, проходя мимо этого дома, по-прежнему не видишь на нем никаких памятных знаков, становится очень грустно4.

Случай Человека-Волка

Зигмунд Фрейд «Из истории одного детского невроза» ?

I. Предварительные замечания

Заболевание, которое я намерен здесь описать (опять-таки, в виде отрывка), отличается целым рядом особенностей, на которых необходимо отдельно акцентировать внимание, прежде чем приступить к изложению самого случая. Случай этот касается молодого человека, тяжело заболевшего на 18-м году жизни после гонорейной инфекции, что выражалось в полной его зависимости от окружающих; к тому времени, когда - спустя несколько лет после начала болезни - с ним было предпринято психоаналитическое лечение, он был совершенно не способен к самостоятельному существованию. В течение десяти лет до момента заболевания он прожил почти в нормальном состоянии здоровья и закончил среднее образование без особых затруднений. Но в раннем детстве ему пришлось испытать тяжелые невротические страдания, начавшиеся как раз перед самым днем его рождения, на пятом году жизни, в форме истерии страха (фобии животных), превратившейся затем в невроз навязчивости с религиозным содержанием, причем некоторые симптомы сохранились до десятилетнего возраста.

Содержание моего сообщения составит только этот детский невроз. На прямое предложение пациента с просьбой дать ему полное описание его заболевания, лечения и выздоровления я ответил отказом, так как считаю это технически неосуществимым и социально недопустимым. Кроме того, это отнимает возможность показать связь между его инфантильным расстройством и позднейшим устойчивым заболеванием. Относительно последнего я могу сказать только, что больной провел много времени в немецких санаториях, и тогда его заболевание авторитетным специалистом было классифицировано как маниакально-депрессивное. Этот диагноз был несомненно верен по отношению к отцу пациента, жизнь которого, полная интересов и деятельности, неоднократно нарушалась припадками тяжелой депрессии. У сына, при многолетнем наблюдении, мне не удавалось ни разу наблюдать перемену настроения, которая по своей интенсивности или по условиям своего возникновения превосходила бы то, что было естественно при той или иной создавшейся психической ситуации. По моему мнению, данный случай как и множество других, в которых клиническая психиатрия ставит разнообразные и переменчивые диагнозы, нужно понимать как следствие самопроизвольно прекратившегося невроза навязчивости, после которого, однако, остались нарушения.